– Ладно-ладно, малыш, – примирительно сказала Донна, протягивая руки. Бекка скорчила упрямую гримаску, но все же позволила себя обнять. – Я не так уж глупа, как ты думаешь. Да, согласна, Брэндон… – Она запнулась, подыскивая нужное слово; в мыслях царил полный хаос. – Он немножко… любит командовать.

– Немножко?!

– Ну, праздники – время напряженное; к тому же учеба давит. Может, у него сегодня тяжелый день?

– У него все дни тяжелые.

– Мы не видели, как он себя ведет в повседневной жизни. Линдси его знает лучше нас, и она ни за что не стала бы жить с неприятным человеком, который с ней плохо обращается, правда же?

– А может, она сбита с толку, – упорствовала Бекка. – Когда люди влюбляются, они делают всякие глупости. Помнишь, в седьмом классе я звонила Джону Ричардсону пятнадцать раз на дню и вешала трубку?

– Ты же сказала папе, что звонила всего два раза?

– Это я ему так сказала, а на самом деле – раз пятнадцать, не меньше.

Донна засмеялась и обняла ее.

– Ладно, ты права – влюбленные часто делают глупости. Однако Линдси – девочка благоразумная, а замужество все-таки нельзя сравнивать с телефонными розыгрышами.

– Это был не розыгрыш – я просто стеснялась разговаривать!

– Без разницы. – Донна вздохнула. – Пойми: не важно, нравится нам Брэндон или нет; главное, чтобы Линдси была с ним счастлива. Если они любят друг друга, мы только все испортим, если станем его отталкивать.

Бекка пристально посмотрела на мать.

– А ты уверена, что Линдси счастлива?

– Надеюсь, – осторожно ответила Донна. – Иначе она не стала бы выходить за него. Я вас не этому учила.

– А может, она не научилась!

И тут все сомнения, месяцами терзавшие Донну, хлынули наружу. Да, именно этого она и боялась – что упустила момент, не научила своих детей самому важному. Почему-то вспомнилось, как девчонки маленькими, бывало, обзывали друг друга или дразнились. «Это что еще такое?» – ругала она их тогда, не в силах поверить, что ее ангелочки могут быть злыми и грубыми. «Я вас этому не учила! В нашем доме так себя не ведут!»

Ей захотелось прямо сейчас обнять Линдси и спросить, почему она позволяет жениху все решать, почему покрывает его ложь, почему бросает трубку, прячась от Брэндона. «Я тебя не этому учила…» И все же где-то дочь научилась именно этому… Что же делать? Как все исправить, когда уже слишком поздно?

Донна почувствовала, как горло перехватывает спазм. Что толку успокаивать Бекку, если она сама себя успокоить не в состоянии? Подруги советовали доверять своим инстинктам, но в голове царил полный хаос. Внезапно она поняла, что больше не может терпеть: нужно срочно поговорить с Линдси по душам.

Она подвинула к себе телефон.

– Ей звонишь? – спросила Бекка.

Донна кивнула, прислушиваясь к гудкам: первый, второй, третий – и наконец голос дочери.

– Алло?

– Линдси, это мама.

– А… – Та вдруг перешла на шепот. – Чего?

– Почему ты шепчешь?

– Вовсе нет, – возразила Линдси почти нормальным голосом. – Случилось что-нибудь?

Именно это Донна и хотела выяснить.

– Солнышко, скажи мне честно – ты уверена, что хочешь выходить замуж? Что вы с Брэндоном будете счастливы вместе?

На том конце провода повисла тишина.

– Еще не поздно все отменить, – быстро добавила Донна. – Мы тебя всегда поддержим.

«Да как ты можешь такое спрашивать?» Или: «С чего ты взяла? Я ведь люблю его!» Но Линдси молчала; только дыхание в трубке выдавало ее присутствие.

Наконец она заговорила:

– Я не могу… Не могу так с ним поступить…

– А как же ты? С тобой-то что будет?

– Мам, давай не сейчас.

– А когда? Пообедаем завтра где-нибудь? Пойдем…

– Извини, мне пора, – прошептала Линдси и отключилась.

Донна медленно положила трубку. Встретившись с вопросительным взглядом Бекки, она покачала головой. Та вздохнула и снова уткнулась ей в колени; Донна растерянно погладила ее по волосам.

Бекка нарушила молчание:

– Ну, раз Линдси не собирается передумывать, наверное, я должна тебе сказать…

– О чем?

– Она спрашивала, не начала ли ты свадебное одеяло.

У Донны перехватило дыхание.

– Ох ты, господи! – У дочери свадьба через полгода, а одеяло не готово! Более того – она сшила кучу одеял для племянниц и племянников, а вот для Брэндона с Линдси даже в голову не пришло!

– Я думала, что ты и не начинала, вот и решила предупредить.

– Спасибо, зайка.

Бекка обняла ее и удалилась, сказав, что будет у себя. Донна рассеянно кивнула, глядя ей вслед. Значит, Линдси хочет свадебное одеяло, сшитое руками матери… Дочь хорошо знала, что это символ любви, преданности, терпения – и не стала бы спрашивать о нем, если бы не была уверена в своем замужестве.

Оставшись одна, Донна отложила в сторону лоскутки для начатого узора «Наседка» – теперь он казался неуместно легкомысленным. Сняв с полки один из любимых альбомов по рукоделию, она пролистала его в поисках вдохновения, однако все схемы навевали мысли не о счастливом союзе двоих, а об одной лишь дочери. Точнее, о прежней Линдси – веселой, уверенной в себе, а не молчаливой, вечно извиняющейся тени…

Вскоре весь пол был завален альбомами и журналами, словно осенними листьями. Нет на свете узора, который соединил бы жизнь дочери с ее женихом в счастливой гармонии.

Адам внимательно следил за развитием событий по газетным статьям. Дела в «Линдзоре» по-прежнему шли неважно, поэтому он даже не удивился, когда Натали позвонила и предложила встретить вместе Новый год. Адам отказался, сославшись на занятость. Конечно, он ей от души сочувствовал, но не намеревался отменять планы с Меган для того, чтобы целый вечер утешать Натали. Однако она настаивала, и он согласился пообедать с ней в пятницу, сразу после праздников.

Для встречи Натали выбрала свой любимый французский ресторан в центре: именно тут он сделал ей предложение, и воспоминания были все еще болезненными. Она опоздала на двадцать минут, сославшись на рабочие проблемы. Адам поднялся, чтобы придвинуть ей стул, и нечаянно вдохнул запах ее духов – полузабытый, пряный, навеявший множество не самых приятных воспоминаний. Вернувшись на свое место, Адам напомнил себе, что он сам предложил остаться друзьями, а именно сейчас Натали нужен друг.

– Ты не поверишь, какой ад у нас творится, – покачала она головой, открывая меню. Ее глаза гневно сверкали, придавая ей еще больше очарования. Адам отметил, что она надела красное платье, выгодно подчеркивающее соблазнительные изгибы. На работу такое не наденешь – значит, она переоделась специально для него.