что какой-то совершенно немыслимый сценарий, абсолютно серьезно предложенный уверенным в себе адвокатом, чисто теоретически, действительно возможен. После чего я стараюсь дать присяжным понять, что это крайне маловероятно.

— Конечно, я никогда не могу быть абсолютно уверен, — ответил я. — Могу лишь сказать, что вижу в этих ранах. Во-первых, сюда легко дотянуться. Во-вторых, такие ножевые раны, нанесенные самому себе правшой, обычно идут вверх и влево, как мы видим в обеих этих ранах. И еще могу сказать, что порез поперек левого запястья свидетельствует именно об этом намерении — он настолько легкий, что, скорее всего, был нанесен последним. Но нет, я не могу полностью исключить вероятность того, что жена выхватила нож и зарезала его.

— А что насчет этих странных отметин у него на спине? — спросил младший детектив.

— Тут ничего подозрительного. Он упал на что-то, вот и все. Позже я постараюсь по фотографиям выяснить, на что именно.

Последовало продолжительное молчание.

— Я хочу выдвинуть ей обвинения, — заключил старший детектив. — Если она подтолкнула его к этому, по сути, убила его, не прикасаясь к ножу. А раз, как говорит док, остается вероятность, что она все-таки схватила нож…

Полицейские вышли из секционной, продолжая обсуждение. Они получили всю необходимую информацию. Я остался в секционной вместе с работниками морга и фотографом, чтобы еще поработать над телом.

Я лучше рассмотрел сердце Дэниела, особенно митральный клапан. У остальных клапанов три лепестка, а у этого только два — возможно, чтобы придать дополнительную прочность, необходимую, чтобы на протяжении всей жизни выдерживать столь колоссальные перепады давления. Я уже снял швы, наложенные врачом авиамедицинской бригады, чтобы осмотреть колото-резаную рану, и теперь мне было гораздо проще внимательнее изучить клапан.

Между тем никаких явных проблем ни с лепестками клапана, ни с тоненькими эластичными прожилками, которыми он крепится к мышце, я не обнаружил. Они напомнили мне стропы парашюта, и все были нетронутыми. Так что проблема не была очевидной, хотя ее последствия отчетливо давали о себе знать.

Левое предсердие принято считать первой камерой сердца. Его обозначают отправной точкой кругового путешествия крови по организму. Оно удерживает кровь, насыщенную кислородом в легких, а затем, когда наполняется, выбрасывает ее через митральный клапан в следующую камеру — левый желудочек. Отсюда она проталкивается в главную артерию, чтобы начать путь по всему телу. Я был уверен, что с внутренней стенкой левого предсердия Дэниела было что-то не так. На ней виднелось белое пятно, небольшой участок утолщенной ткани. Такое поражение вызывает кровь, просачивающаяся назад через расхлябанный митральный клапан.

Я решил попробовать провести эксперимент в раковине. Я подставил сердце под кран, чтобы вода наполнила желудочек через аорту — другими словами, в направлении, противоположном нормальному току крови. Зажав пальцем ножевую рану, чтобы кровь не вытекала, я наблюдал, как заполняется левый желудочек. Полный желудочек и создает давление, помогающее проталкивать кровь по телу. Только вот в случае Дэниела его митральный клапан подозрительно выпирал вверх в предсердие, пока… вжух! Струя воды брызнула в стенку предсердия прямо в то самое белое утолщение. Есть! Диагноз подтвержден. Многие годы кровь тоненькой струйкой била в эту стенку через щель между двумя краями митрального клапана, потому что Дэниел был рожден в Великобритании в эру антибиотиков. Его проблема, конечно, могла быть вызвана, как и у моей матери, инфекцией. Сердечные клапаны — это печально известные ловушки для бактерий. Так что у него, скорее всего, дефект был врожденным.

У многих людей с пороком митрального клапана он не вызывает никаких симптомов на протяжении всей жизни, и они умирают по какой-то другой причине.

У Дэниела же это повреждение стенки предсердия вскоре потребовало бы врачебного вмешательства. Дальше было бы только хуже, и повреждения были уже достаточно сильно выражены, чтобы предположить, что Дэниел начал замечать какие-то проблемы с сердцем.

И действительно, когда мне прислали показания его жены, я прочитал, что он был расстроен недавним случаем тахикардии. Его отец умер в возрасте Дэниела, в сорок пять, от неустановленной проблемы с сердцем. Дэниел, казалось, все больше переживал по поводу своих симптомов — настолько, что даже боялся идти к врачу. Если бы только он записался на прием… Операция на открытом сердце, которую провели моей матери, была настоящим прорывом в 1950-х годах, но тогда искусственных клапанов еще не было. Теперь они есть, и я уверен, что ей это изобретение сильно помогло бы, проживи она еще несколько лет.

Итак, передо мной был мужчина, который подвергался огромному стрессу, сильно переживал по поводу своего здоровья и жил со зловещим предчувствием, что в сорок пять лет, как и отца, его ждет неминуемая смерть. Неудачи на работе, проблемы дома, сложные семейные отношения — ему все сложнее было со всем этим справляться. И все это способствовало зарождению желания свести счеты с жизнью.

Соседи, конечно, стали обвинять его жену в подстрекательстве, однако она ничего не добилась бы, если бы он заранее не был настроен покончить с собой. Некоторые самоубийства тщательно просчитаны, чтобы причинить боль обидчику. Не знаю, был ли этот случай одним из таких. И не знаю, следовало ли ей испытывать угрызения совести, и если да, мучили ли они ее. После долгих переговоров с Королевской прокуратурой полиция решила все-таки не выдвигать против нее обвинения.

На заседании коронерского суда она была типичной скорбящей вдовой, с которой все были максимально деликатны. Все, за исключением коронера, потому что она наотрез отказалась давать устные показания о событиях того дня.

Вердикт о самоубийстве — один из тех, что требуют максимального уровня доказанности. Факт должен быть доказан вне всяких сомнений. Коронер заключил, что этот уровень не был достигнут, и вынес открытый вердикт.

Глава 13

Недавно, разглядывая карту тектонических плит, я начал понимать, как сильное землетрясение может быть вызвано небольшими сдвигами в отдаленных геологических разломах, где нарушается жесткая связь между породами. Подозреваю, что причины, по которым идут под откос многие жизни и браки в раннем среднем возрасте, могут быть прослежены аналогичным образом.

К сорока годам у большинства из нас свобода от ответственности остается в прошлом, а болезни, утраты, банкротства, переезды, разводы, сокращения и другие поводы для стресса больше не происходят сами по себе.

Теперь они связаны с целой сетью таких усталостных переломов, как дети-подростки в переходном возрасте, больные пожилые родители, размытые карьерные перспективы, натянутые отношения между супругами, долги. В первой половине жизни наши действия зачастую мотивируются надеждами на будущее. Теперь же будущее наступило и может сильно разочаровать