полусамоубийства, на мой взгляд, особенно грустно. Я становлюсь свидетелем ужасных страданий, испытываемых друзьями и близкими, и понимаю, что покойный, скорее всего, понятия не имел, что на самом деле значил для окружающих, как сильно по нему будут скучать и на сколько его смерть подвинет тектонические плиты в жизни тех, кто его знал.

Глава 14

В от несколько выдержек из показаний женщины, описывающей поведение своего мужа незадолго до его смерти[42].

«О.: У него была беда с праздниками. Он вечно дежурил по телефону. Его мобильный все время включен… Он стал гораздо молчаливее. С ним стало сложно разговаривать, он стал более напряженным, отстраненным, и мы всей семьей выражали друг другу беспокойство по этому поводу.

В.: Как вы считаете, когда это началось?

О.: Наверное, в последнюю неделю июня… Он выглядел уставшим. Казалось, он немного постарел. Как раз в это время мы по-настоящему заметили, как сильно он изменился… Как-то вечером он меня прямо перепугал. Он резко подскочил со стула — у него был весьма отстраненный и, кажется, обеспокоенный вид — и пошел наверх, чтобы переодеться. Он прямо принарядился — дома он так точно не одевается, да даже в паб ходит в одежде попроще. Он сказал, что собирается в паб на другом конце деревни, и ушел. Выглядел очень озабоченным… Примерно через полчаса, может, минут сорок, вернулся, и я сказала: „Быстро ты…”, а он ответил: „Да я решил просто прогуляться и кое-что обдумать”. Я тут же забеспокоилась — уж как-то странно он это сказал. Медленно».

Кризисную ситуацию в жизни этого человека спровоцировала работа. Он оказался объектом пристального внимания и критики, которые, как ему казалось, запятнали его ранее выдающийся послужной список. Он считал, что работодатель не поддерживает его. Это усилило возникшее у него ощущение, что его недооценивают: перед этим произошли какие-то странные вещи, касавшиеся его пенсии и заработной платы.

Его жена подтвердила это на допросе.

«О.: Ну ему часто давали работу, которая, как ему казалось, не соответствовала его способностям, менее квалифицированную… Он считал, что мог бы отвечать за куда более важные вопросы».

Судя по всему, этот человек не делился своими переживаниями с друзьями. Вот как жена описала его отношения с ними.

«О.: Он всегда вкалывал, был трудоголиком во всех смыслах, большинство его друзей на самом деле его лучшие друзья, все они были с работы. Если он часто с кем-то пересекался, нередко они становились если не самыми близкими, то как минимум просто друзьями».

Кризисная ситуация накалялась, и его дочка дала следующие показания по поводу того, как вел себя отец перед одной важной встречей.

«О.: Он все время был в стрессе. Как бы сказать, будто постоянно о чем-то думал. Я бы предположила, что он планирует следующий день, но ему чуть ли не больно было от своих мыслей. Он просто был очень замкнут, и я очень беспокоилась о нем».

Человеком, который вызывал такое беспокойство у своей семьи, был доктор Дэвид Келли. Первоначальное вскрытие проводил не я, но впоследствии в свете растущей критики того, как велось это дело, а затем и судебное разбирательство Хаттона (которое сомнительным образом заменило собой расследование смерти доктора Келли), меня попросили это дело пересмотреть.

Это самоубийство имело как национальные, так и международные последствия, породив многочисленные теории заговора. Таким образом, мне следует сначала поделиться с вами некоторыми подробностями этой печальной и удивительной истории.

Все началось больше чем за десять лет до смерти доктора Келли. Когда Саддам Хусейн, правитель Ирака, вторгся в Кувейт в 1990 году, его остановила международная коалиция, и Организация Объединенных Наций направила инспекторов для наблюдения за его программой вооружения. Дэвид Келли, британский специалист по биологическому оружию, был в числе этих инспекторов. За семь лет, с момента окончания первой войны в Персидском заливе и по 1998 год, он посетил Ирак тридцать семь раз.

В 1998 году Хусейн перестал пускать инспекторов. Последовали годы напряженных отношений, когда весь мир пытался настаивать на необходимости тщательной проверки иракского оружия, которой Ираку по большей части удавалось избежать. Мир черпал информацию о создаваемом в Ираке оружии благодаря разведке. Дэвид Келли продолжил работу на британское правительство — он и дальше изучал и анализировал получаемую из Ирака информацию. Кроме того, он отвечал за неофициальные контакты с прессой.

Предполагаемые связи Ирака с террористами, убившими огромное количество людей 11 сентября 2001 года, вероятно, способствовали тому, что в начале нового века было принято решение о вторжении.

Главной же заявленной целью было остановить предполагаемую программу вооружения Хусейна. На этот раз военные действия не получили международной поддержки — более того, против войны начались международные протесты.

В марте 2003 года США при поддержке нескольких союзников, включая Великобританию, но без одобрения ООН, вторглись в Ирак. Тридцатого апреля вторжение, но не сам военный конфликт было завершено. Хусейн потерял контроль над страной, и началась оккупация Ирака, спорная с социальной, политической и военной точек зрения.

Британское правительство продолжало настаивать на том, что вторжение было необходимо. Свои доводы они четко изложили в досье, представленном в сентябре предыдущего года, за шесть месяцев до начала наступления. В предисловии к нему Тони Блэр написал:

«В последние месяцы я все больше встревожен поступающими из Ирака доказательствами того, что, несмотря на санкции, несмотря на его подорванные в прошлом возможности, несмотря на четкие запреты резолюций Совета безопасности ООН, несмотря на все его отрицания, Саддам Хусейн продолжает разрабатывать оружие массового уничтожения, которое позволит ему нанести сокрушительный удар по региону и мировой стабильности… Подготовленная им военная инфраструктура позволяет приводить часть ОМУ[43] в боеготовность всего за сорок пять минут после получения соответствующего приказа».

22 мая 2003 года, когда военный конфликт в Ираке все еще доминировал в новостных заголовках, доктор Дэвид Келли согласился дать неофициальные комментарии журналисту «Би-би-си» Эндрю Гиллигану. После этого, 29 мая, Гиллиган дал интервью в эфире популярной программы «Сегодня» на «Радио 4», сказав следующие слова по поводу сентябрьского досье и, в частности, предположения о том, что Хусейн может развернуть оружие массового уничтожения всего за сорок пять минут:

«Теперь это утверждение вышло мистеру Блэру боком — если бы оружие массового уничтожения действительно располагалось в зоне столь быстрого доступа, его наверняка бы уже обнаружили. Конечно, это могла быть искренняя ошибка, только вот мне сообщили, что государство было в курсе сомнительного характера этого заявления, причем еще до войны, еще до того,