— Я… — тихо шепнули губы.

— Что? Ты что-то пытаешься сказать? — тут же остановился старик. — Ты к маме хочешь?

Его окровавленный кулак застыл в нескольких сантиметрах от моей груди.

— Я узнал…

— Чего ты там бормочешь?

— Я узнал, что у меня…

С каждым новым словом в тело словно бы вливалась живительная сила. Всё происходило как в старинной русской сказке, когда герой пил живую воду. Я не знаю, откуда эта сила бралась, но был рад ей неимоверно.

— Чего ты там узнал?

— Есть огромная семья…

Два человека с татуировками веточек сакуры на лице. Они словно стояли рядом и смотрели на меня. А я не мог их подвести. Не мог!

— Да ты бредишь, идиота кусок! Ладно, позабавил ты меня, но пора заканчивать…

Как только моё сердце остановится, так сразу же сдетонирует экзоскелет. Я утащу с собой старика на тот свет, но вот я вовсе не хочу туда пока сам отправляться.

— И тропинка…

Я перехватываю металлическую руку, летящую мне в лицо.

— И лесок…

Другой рукой наношу удар в челюсть старика. Он отлетает прочь, но тут же вскакивает и начинает плести мудры.

— В поле — каждый колосок!

Я отталкиваюсь лопатками и прыжком поднимаюсь на ноги.

— Ты должен умереть, хинин!

— Солнце, небо голубое…

Я уклоняюсь от одного шара, от другого. Пригибаюсь, когда надо мной проносится огненный хлыст. Ловлю на Земляной Щит три огненные стрелы.

— Это всё моё, родное!

В глазах старика появляется проблеск страха. Он снова бросается в атаку и его сокрушительные удары начинают сыпаться со всех сторон. Но куда бы он не ударил, там его встречает подставленный блок.

— Это Родина моя…

Старик дико завывает, когда мой удар ногой заставляет его взлететь в воздух.

— Всех люблю на свете я!

Я выставляю вверх кулаки и превращаюсь в каменное изваяние. На верхушку этого изваяния шлепается позвоночником падающий старик. Раздается хруст.

Тело старика падает возле моих ног. Удар пяткой в висок завершает бой.

— Победил Изаму Такаги! — провозглашает мрачный голос. — Попрощаемся с ним до новой встречи.

— Ничего личного, лжехинин, — просто бизнес, — говорю я подергивающемуся телу прежде, чем в мою шею втыкается дротик со снотворным.

Могли и не втыкать — я и сам упал бы без чувств.

Как же воняло…

Да-да, именно вонь и разбудила меня. Пахло так, как будто кони договорились со свиньями срать в одном месте, а на верхушку этой коричневой пирамиды поместили меня.

Я приоткрыл один глаз и заметил мельтешение огромной навозной мухи. Постепенно зрение прояснялось и вот уже вместо мухи стали проступать очертания моего дорогого и незабвенного учителя Норобу. Мне показалось странным, что он был одет не в своё обычное кимоно, а затянут в темно-зеленую одежду. Да и повязка на голове напоминала бандану.

Этакий престарелый спецназовец.

Он что-то делал с моим телом. Краем глаза я заметил легкую вибрацию кончика акупунктурной иглы, торчащей из груди. Дальше подрагивали ещё несколько верхушек игл.

— Здарова, атец! — просипел я.

— Ого, уже начинаешь разговаривать? Да ты прямо-таки демон, — раздалось со стороны. — После такого не меньше пары дней только приходят в себя.

Голос Мизуки. Что? И она здесь?

Я попытался повернуть голову, но сделать это не получилось. Голова была зафиксирована жестко. Похоже, что медицинским воротником.

— Как я здесь очутился?

— Как обычно — тебя выбросили из машины, — ответил Норобу. — Я бы ещё и переехал разок для верности.

— Это понятно… Ты же меня очень любишь и уважаешь…

Норобу покачал головой. Он встал, вздохнул и неторопливо отправился в свою комнату. Послышалось хмыканье Мизуки.

— Зря ты так. Ведь он решил отправиться за тобой.

— Куда за мной? На «Черное кумитэ»?

— Именно. Он зажег Смертельную Цепь Кудзи-Кири. Отдавал тебе все силы всё это время, и с догоранием последней курительной палочки поехал бы мстить за погибшего ученика.

— Чего зажег?

— Малыш, ты так и не вспомнил? Или не знаешь, что есть такая цепь из палочек благовоний? Каждая палочка имеет своё значение кудзи-кири. Поджигающий эту цепь вдыхает благовония, думает о том, за кого собирается отомстить и собирает воедино весь опыт прожитого цикла. Сэнсэй ещё и помогал тебе, находясь незримо рядом. Как только догорела бы последняя палочка, то…

— А много осталось?

Мизуки появилась в поле моего зрения с одной третью палочки, на подставке которой было видно слово «Абсолютность». Последняя палочка…

— Во как… Сэнсэй… Ну ни хрена же себе… А я там последнее кумитэ выиграл…

— Последнее? Малыш, я бы не была так уверена. Тут пока ты спал, тебе пришло очередное смс, — Мизуки взяла мой телефон и продемонстрировала текст записи.

Через две недели на той же платформе. Будет новый бой.

— Чего? — вырвалось у меня, когда попытался приподняться на локте. — Он в конец охуел?

— Да, но не беспокойся, малыш. Оябун решил сделать тебе подарок. Он видел последний бой и видел, как тебе было тяжело. Не совсем понятно — почему ты выиграл, откуда взялись силы, но явно в тебе скрыто больше, чем ты показываешь. И для нас ты ценный кадр. Поэтому мой отец, господин Сато, решил заплатить оставшуюся часть долга за твоих родителей и сейчас они укрыты в безопасном месте.

Хоть какая-то радостная новость.

— Вот это здорово! Спасибо!

— Ну, не совсем спасибо — деньги ты вернешь… со временем. Но сейчас важнее укрыть твоих родителей от возможного гнева комиссара. По нашим сведениям — он поставил очень большую сумму на твой проигрыш.

Во как. Я не сдох и ударил по карману Мацуды. День становится всё лучше и лучше.

— Когда я смогу увидеться с родителями?

— Как только поднимешься и залечишься. Не хочешь же ты предстать перед ними в таком плачевном состоянии?

— Ты права. Не хочу.

— Не тревожься, малыш. Комиссару ни за что до них не добраться. Они в таком месте, куда таракан без разрешения не прошмыгнет.

Я посмотрел на Мизуки. Она кивнула в ответ и улыбнулась. И в её улыбке промелькнула такая жалость, что я невольно задумался — а всё ли у меня на месте?

— Скажи, я… я целый? У меня ничего не оторвано?