Кто безраздельный владелец октября?

Кто не превзойден в искусстве писать портреты королевской фамилии в староиспанском стиле?

Кто правообладатель Женщины на все времена?

Кто сотворил молодую возмужалость на всеобщее обозрение?

Кто тот мастер, чья Мария является Праматерью Всех Матерей на холсте и в мраморе?

Кто в конечном счете чем владеет и почему?

Под владением я подразумеваю лучшее запечатление жизни на земле в словах или живописи, в скульптуре или симфонии. На протяжении веков одержимые безумцы захватывают все вотчины Искусства. Они возвышаются, каждый на своей делянке, каждый на своей крепостной башне, каждый в изумительном обрамлении на стенах перенасыщенных галерей либо в прохладных церковных гробницах, бросая нам вызов – превзойти их.

Кому, что и почему принадлежит?

Наше Искусство снова и снова задает вопросы, на которые призваны отвечать критики, историки и заурядные созерцатели вроде меня. Это большая игра в перебрасывание мяча.

Следуйте за мной.

Ван Гогу принадлежат все подсолнухи, когда-либо проросшие из семечка и перекачивавшие свои соки, чтобы поворачивать циферблаты вслед за полуднем.

Это означает, что он владетель солнца и отчасти лета, которое он вынужденно делит с некоторыми импрессионистами.

Веласкес и Гойя с ним или превыше его распоряжаются испанскими королевскими лицами; пытливый взгляд и челюсть карликового бульдога, улыбчивые стиснутые зубы терьера, руки-клешни и бритвенные кости, обтянутые до обморока бархатом и убранные в паутину кружев.

Кто лучше всех нанес на карту и начертил женское прикосновение и тепло своей палитрой, подобной жаркому времени года и благоухающему дыханию?

Боттичелли.

Я слышу вскрик: «Да, но…!»

Присмотримся к женщинам в различных ракурсах, открытых мужчинами в теплый сезон.

Женский затылок? Лучше всех запечатлел…?

Дега? В некотором роде.

Ренуар? Возможно.

Но вне сомнения – Мане, который одним своим дуновением заставлял колыхаться шелковистые волосы, убранные за уши, и тут же хватался за кисти.

Мане – ранимых девичьих затылков почитатель, А Ренуар девичьих прелестей, что тронул персика пушок, самозабвенный обожатель. Вообще-то, лоно иль спина – не так уж важно, Я славлю Бога и за это, и за то.

Далее. Кто лучше всех восславил и начертил Праматерь всех Матерей?

Да Винчи. Ему принадлежит множество картонов и портретов «Мадонны в скалах».

Эти женщины и матери больше, чем портреты, и вызывают в нас почтительную и беззаветную любовь.

Изваяние Мадонны?

«Пьета» Микеланджело в соборе Святого Петра.

Кто нанес на бумагу кошмар?

Снова Гойя, который носился по ночным небесам, зарисовывая углем ведьмаков, и приземлялся с расстрельными командами умерщвлять невинных.

Или Босхов ад? Мы наведываемся туда снова и снова. Разве нет? И не без удовольствия.

А почему не «Искушение Святого Антония» в исполнении Калло?

Выбор труден.

В случае социо-культурно-политического ада дела обстоят проще.

Хогарт! Он хирургическим скальпелем и граверной иглой уязвляет напыщенность, мерзость и гадость лондонского быта, дабы залить доски кислотой и навсегда сковать свои гротески в их жуткой пантомиме.

Кто создал Вечного Юношу?

Микеланджело. Кто вырубил Давида из итальянских карьеров и поставил возвышаться на фоне небес?

Кто владеет доктором Джонсоном?

Босвелл.

Дон Кихотом?

Сервантес. Да, но…

Еще в большей степени – Гюстав Доре.

Достаточно вспомнить о мельницах Безумного Дона, как перед глазами возникают гравюры Доре и запоминаются.

Гаргантюа и Пантагрюэль?

Доре.

Басни Лафонтена?

Доре.

Пусть их сочинили другие авторы, но каждое из этих литературных произведений прибрал к рукам, переварил и возвратил нам сей незаурядный художник-иллюстратор.

Достаточно подумать о детских книжках, как нам навстречу выпрыгивают яркие герои Доре и мрачные ужасы. Никому другому за всю историю не удавалось так безраздельно воцариться в литературе благодаря проницательному, всевидящему оку и уверенной руке. Он – Старый Мореход и Ворон Эдгара По, Кот в сапогах и Даниил в львином рву, Потерянные, утопленные в грязи души ада и Гаргантюа, орошающий Париж в засушливый сезон.

Подобно шекспировскому Цезарю, Доре возвышается во Вселенной, широко расставив ноги.

Лондон целиком принадлежит ему. Каждая крыша, пристань, угольный ящик, потерянный ребенок в свете фонаря, призрак-попрошайка?

Да!

Кто устроил лучшие джунгли и населил их прекрасными дикарями и зверьем с именами? Кто увидел Марс столь отчетливо и отправил нас туда под сень двойных лун верхом на восьмилапых тоатах? Эдгар Райс Берроуз. Тарзан. Джон Картер.

Благодаря им я получил Марс во вторичную аренду.

Шекспир.

Гамлет играет на бескрайнем кладбище среди надгробий и похоронных процессий, которые начинаются с призраков и кончаются суицидом и убийствами. Сноп света из могилы!

Дайте отдышаться.

Слава богу, никто из этих творцов преднамеренно не замышлял завладеть чем-либо! Породить нечто этакое, нетленное, что пребудет в веках.

Но человек одержимый или влюбленная женщина – это мужчина или женщина неистово преданные, одинокие, сосредоточенные. Они даже не догадываются, что превращаются в метафору, которая воплощает все лютики, или пальчики на ногах девушки, или длинную шею бога Солнца, чтобы выдержать сорок тысяч дней. Любовь упрощает и отбрасывает примеси. В конечном счете – Захват. Благодаря ковке, обжигу и очищению старые слитки переплавляются в свежие, порой бессмертные красоты. Наконец, художник, писатель, поэт-драматург владеет не только своим творением, но и всем, что оно представляет.

Перечислим женщин.

Кто в литературе знает женщин лучше всех?

Джейн Остин, чья худенькая тень, брошенная на Европу, могла бы отодвинуть на задний план Толстого с его Анной Карениной? А дух женственности в поэзии навсегда вплетен в хрупкую основу Эмили Дикинсон.

А вот – Вирджиния Вульф с романом и тетрадью, подобно Офелии, плывущей вниз по течению, потерянная, но ей суждено вернуться в библиотечные воды.

Теперь в темпе.

Кто создал Генриха VIII из цельного холста?

Гольбейн. Его Генрих потрясает и поражает воображение. Вот воистину Король, способный уложить на лопатки Франциска I в двух схватках из трех.