Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Люба оказалась человеком сильным, железным. Собрала силы в кулак, выпрямила спину, вздернула голову и… Через восемь месяцев вышла замуж за Илью. А что, хорошая партия! Ей повезло. Так считали все, в том числе мама с папой.
После разрыва с Гришей родители ее не пытали и в душу не лезли. Мечтали об одном – чтобы у Любочки, у их прекрасной девочки, у их белого ангела появился новый юноша. На плохого парня их дочь не позарится, наверняка будет хороший.
Хотя и про Гришу этого, не к ночи будь помянут, Любаша тоже говорила восторженно. А что вышло? Страдания, слезы, бессонные ночи. Да, дочь все скрывала, но и они не слепые. Все видели: и заплаканные глаза, и сваливающиеся юбки. И слышали все: и плач по ночам, и как она ходит по комнате. И замечали проникающий из-под дверной щели свет ночника. «Бедная наша девочка! Испытать предательство в таком юном возрасте! Впрочем, кто из живущих не испытал разочарований в любви?»
Когда на горизонте появился Илья, мама с папой обрадовались. Любаша повеселела, приходила домой с букетами, а на ее день рождения кавалер принес флакон французских духов. Правда, мама засомневалась, стоило ли принимать такой дорогой подарок, но папа дочь поддержал: не золото и не бриллианты, не машина и не квартира. Подумаешь – духи!
А мама все сомневалась.
Кстати, духи Любе не понравились – резкие, душные. И пользоваться она ими не стала. А Илье наврала, что на духи у нее аллергия.
Он слишком быстро сделал ей предложение. Любовь с первого взгляда? Невозможность прожить без нее? Да нет, непохоже.
Впрочем, это она молода, а он вполне созрел до законного брака. Двадцать семь, пора создавать семью.
Илья Любе нравился: высокий, крепкий, солидный. Мужчина, а не пацан. Куда рядом с ним лохматому и тощему, носатому и нелепому Грише?
Он хорошо одевался: американские джинсы, итальянские ботинки, кожаные куртки, дубленка.
Люба ловила недоуменные и разочарованные взгляды – такой красавец и рядом такая обычная, невзрачная девица? А ведь ему стоит только свистнуть, и первые красавицы будут возле него. Вот она, жизненная несправедливость!
Ухаживал Илья красиво. Водил в театры и кафе. У него имелись деньги. Любу это не волновало, но пойти в театр или посидеть в хорошем кафе было приятно.
Но если бы ей предложили выбрать между театром и кафе с красивым и вальяжным Ильей и холодным, темным подъездом с лохматым и смешным Гришкой, она бы не задумывалась, какой сделать выбор.
Она не была влюблена в Илью. Она по-прежнему любила своего нелепого предателя Гришу.
– Замуж? – недоуменно переспросила она Илью. – А зачем?
И вправду – зачем? Ей и так хорошо. Хорошо жить с родителями, хорошо встречаться с Ильей. Ей-богу, замуж не хочется! А с другой стороны… Она ненавидит его, этого Гришу! Ненавидит всем сердцем. Сколько боли он ей причинил, сколько страданий!
Вот возьму и выйду! Назло! И до него наверняка эта новость дойдет – все в институте узнают, что его бывшая девушка вышла замуж! И донесут, напишут, он же со многими переписывается!
Итак, решено. Она выйдет замуж. Чтобы ему было так же горько и больно, как ей. Этого она ему желает! И еще – Люба была уверена, что никогда и никого больше не полюбит. Тогда какая разница: Илья, не Илья? «Илья фактурный, – сказала мама, – умеет ухаживать, кавалер». «Умеет зарабатывать, что немаловажно, – вторил ей папа. – За ним будешь как за каменной стеной», – твердил он.
Выходит, все правильно? Правильно, неправильно… По большому счету ей наплевать.
«Странная она, – думал Илья. – Вернее, чудная». Таких у него еще не было. Скромница, тихоня, недотрога. Смешно! В наше время – и недотрога! Он был уверен, что таких давно нет.
Невзрачная, но если немного косметики и наряд поярче, становится очень даже! Люба из тех незаметных и неприметных блондинок, которых в два счета можно приукрасить, нарисовать на лице что угодно, хоть женщину-вамп. Он где-то слышал, что такие лица любят фотографы и кинооператоры. Но ему женщина-вамп не нужна. Ему нужна жена, верная, преданная, послушная. Но не мямля и не пластилин, нет.
В ней, в этой тихоне, чувствуется характер. Стальная пластина внутри. Люба из тех, кто не сломается ни при каких жизненных обстоятельствах – он это чувствует. Вперед не полезет, всегда будет чуть позади. Из деликатности. Муж на первом месте, она тихо сбоку. Незаметно, но очень ощутимо. Особенно в тяжелые дни. А кто сказал, что их не будет?
Он в ней уверен, вот что главное. Она не пойдет на сторону, не предаст. Люба – жена.
А еще ко всему этому прилагается хорошее воспитание.
Люба готовит и печет, Люба чистюля.
А как смотрит на него, как влюблена! Или ему кажется? У него же самомнение, как же!
Да нет, влюблена. И все же чудачка: он целует ее, а она пытается отвернуться. Обнимает – она вырывается. Пытался расстегнуть ей пуговицы на платье – боже-боже! Гнев ее был страшен, вырвалась и убежала. Смешная. Ладно, он подождет. Вернее, с ней подождет, ему спешить некуда. Сексуальные порывы он удовлетворит, не сомневайтесь. Как только откроет записную книжку. А с ней, с Любашей, все будет так, как положено. По традиции: первая брачная ночь и все такое. Небось все будет без света и с закрытыми глазами, ха-ха. Нет, ну правда, смешно!
Дура она. Страшная дура. Зачем согласилась? Нет, ничего в нем плохого, в этом Илье! А даже наоборот. Только она его ни капли не любит. Ни капли, ни капельки. Ей становится нехорошо, как только он до нее дотрагивается. Дурно становится, мутит, как при отравлении. Она закрывает глаза. И от поцелуев его плохо становится. Муторно. И от рук. Хотя руки очень красивые, не то что у Гришки – с обломанными ногтями.
И губы красивые, и зубы. У Гришки зубы были смешные, кривые. И губы покусанные.
От Ильи пахнет хорошим одеколоном. От Гришки пахло конфетами «Взлетные».
Пока не поздно, надо все прекратить и отменить эту свадьбу! Извиниться, компенсировать расходы семье жениха и поставить жирную точку.
Зачем она согласилась? Из мести? Чтобы предателю Грише кто-нибудь написал?
А если никто не напишет? Просто поленится – тоже мне новость, масштаб – Люба Макеева выходит замуж!
А если и напишет, почему она уверена, что Гришу это взволнует? Почему она уверена, что он ее не
