Дженси наконец-то замолчала и на мгновение прикрыла глаза. Ей хотелось рассказать правду – но как ее рассказать?

«Они относились ко мне с добротой, – повторяла она мысленно. – Они бы постарались спасти тонувшую девочку. По-своему они были хорошими людьми».

Дженси научилась смотреть на вещи так, как это было принято на Эбби-стрит: если люди босые и грязные, то они скверные. Но теперь-то она знала, что все не так просто.

Например, Макартур, вовсе не грязный и весьма состоятельный, был более скверным, чем все Хаскетты, вместе взятые.

Саймон поцеловал ее в щеку.

– Прости, дорогая. Я не должен был спрашивать об этом. Действительно, очень грустные воспоминания… У меня умер кузен. Нам тогда было по восемь лет, и мы дружили. Как-то раз играли в амбаре, и он упал. Прогнившая лестница развалилась и проткнула его. На войне я повидал много смертей, но эту до сих пор не могу забыть.

Дженси сжала его руку:

– О, Саймон, любимый… – Она едва сдерживала слезы, и ей было ужасно стыдно. Ведь воспоминания Саймона были подлинными, а ее – лживыми.

Он вдруг улыбнулся и проговорил:

– Но это было давно, а сейчас… – Он посмотрел ей за спину и воскликнул: – Тунцы опять здесь!

Дженси обернулась и увидела мелькнувшую над водой серебристо-синюю рыбину, потом еще одну и еще.

– Идем! – Саймон схватил ее за руку. – Хэл и Нортон ловят рыбу на другой стороне.

Они побежали вокруг палубной надстройки, туда, где рыбачили Хэл и Нортон. Но оказалось, что те мирно беседовали, опершись о поручни и держа в руках деревянные рамки, на которые была намотана леска.

– Эй, шевелитесь! – крикнул Саймон. – Они вернулись!

Рыболовы кивнули и покрепче сжали в руках свои рамки. А Дженси вдруг вспомнила, как в детстве она играла с такими же рамками – их называли «ручной леской». Летом дети подолгу держали в ручье свои лески, но в лучшем случае им удавалось поймать лишь пескаря. А туда, где водились лососи или щуки, их не пускали – это было бы браконьерством.

Хэл громко вскрикнул, когда леска у него натянулась. Ему было трудно управляться одной рукой, и Саймон поспешил ему на помощь. Дженси подумала, что Хэл будет возражать, но тот лишь ухмылялся, поглядывая на Саймона. Внезапно леска лопнула, и Саймон с огорчением воскликнул:

– Ах, слишком большая! – Он взял другой крючок и, привязав его к леске, нацепил на него кусок мяса.

Хэл бросил леску в воду и с улыбкой взглянул на Дженси. Какое-то время она наблюдала за огромными рыбинами, выпрыгивавшими из воды, потом пробормотала:

– Но они все слишком большие.

– Попадаются и маленькие, – сказал Саймон. – Вчера полковник поймал одну такую. Возможно, и нам удастся.

Минуту спустя на палубу выбежал полковник Рэнсом-Браун с леской в руке. За ним следовали его сын и мистер Дакр. Все трое пристроились у поручней, и полковник с Дакром бросили в воду свои снасти. Рыбы глотали наживку, но лески обрывали – очевидно, попадались только крупные тунцы.

– Кажется, я поймал! – воскликнул Нортон. Стиснув зубы, он принялся крутить свою рамку, наматывая на нее леску.

Наконец в воздух взметнулась сверкающая рыбина, и мужчины бросились на помощь Нортону. Полковник зацепил тунца большим крюком и вытащил его на палубу. Чтобы оглушить рыбу, Нортон ударил ее по голове деревянным молотком.

В этот момент на палубу выбежали матросы, и даже преподобный Шор вышел посмотреть на рыболовов. Увидев добычу, все громко закричали, приветствуя победителя состязаний.

В этот вечер весь корабль пировал. Кок запек тунца над костром, разведенным на палубе. Рыба оказалась мясистая и очень вкусная. Дженси проследила, чтобы не забыли угостить также Грейс Питт и ее близких. Капитан предложил тост за рыбу и за счастливца, который ее поймал. Все подняли бокалы. Нортон зарделся, но было очевидно, что он чрезвычайно гордился своим уловом.

Потом заговорили об окончании плавания. «Эверетта» направлялась в Лондон, но они решили, что сначала зайдут в Плимут, чтобы высадить преподобного Шора, у которого там жила сестра, а также Саймона с его спутниками, поскольку они хотели навестить лорда Дариуса.

Дженси спросила капитана:

– А почему так много кораблей направляется в Лондон? Почему они не пользуются западными портами, такими как Плимут или Бристоль?

– Перевозки товаров, мэм. Раньше говорили: «Все дороги ведут в Рим». Но в наше время все дороги ведут в Лондон. Другое дело, когда грузы переправляют с запада или с севера. Тогда, конечно, предпочтительнее Бристоль, Ливерпуль и даже Глазго.

– В Канаду мы отплывали из Глазго, – заметил Дакр. – Мы бы и обратно отправились туда же, если бы не дела в Лондоне.

– Мы тоже садились на корабль в Глазго, – сказала Дженси.

– «Мы»?.. – Миссис Рэнсом-Браун взглянула на нее вопросительно.

Дженси молчала, но тут вмешался Саймон.

– Моя жена путешествовала со своей кузиной, – пояснил он. – К сожалению, ее кузина умерла в пути. Я, кажется, говорил вам об этом, когда Джейн болела.

– Ах да, верно. В то время были две мисс Оттерберн.

Лайонел Дакр воскликнул:

– Оттерберн?! Вы не говорили, что вы дочь старого Оттерберна, миссис Сент-Брайд. Неужели маленькая Джейни? О, конечно, это вы! Так вот почему мне показалось, что я вас знаю!

Дженси изо всех сил старалась удержать на губах улыбку. «Что же это такое?! – ужасалась она. – Выходит, я угодила в ловушку? Надо что-то сказать. Надо что-нибудь придумать». Дакр же тем временем продолжал:

– Вы меня, конечно, не помните. Вы были малышкой, когда я ушел из школы вашего отца и перешел в другую школу.

Конечно, она была малышкой. Только в то время она была еще с Хаскеттами.

– Вы с матерью каждое утро ходили в церковь, – вспоминал Дакр. – Помню ваши красивые волосы. Я слышал о смерти Оттерберна. Примите мои соболезнования. Надеюсь, вы не возражаете, что я назвал вас Джейни.

Она покачала головой:

– Нисколько, сэр.

Тут мистер Дакр принялся рассказывать истории про ее отца, которые, к счастью, не требовали от нее пояснений. Она получила отсрочку, но знала: казнь впереди. И казнь была неизбежна.

Она-то убедила себя в том, что не встретит тех, кого хорошо знала в Карлайле, а вот о школе не подумала. Многие юные джентльмены из Камберленда проводили год или два в школе Оттерберна перед тем, как перейти в школы более высокой ступени. И таких людей, наверное, очень много.

Стараясь поддерживать разговор, Дженси в то же время пыталась сообразить, как ей следует себя вести и что следует говорить, чтобы не выдать себя. Ведь она многого не знала о раннем детстве Джейн, не знала даже ее детского имени. Дакр сказал, что ее называли Джейни. А она говорила Саймону, что ее детское имя – Дженси. Он заметил?