деревьев, превышения судьями на местах служебных полномочий, образование Домов ростовщиками и сборщиками налогов путём шантажа людей были проблемами не только Ризмы. Наверняка и других подводных камней в системе хватало. Скатиться людскому обществу не давали только по-средневековому суровые меры пресечения и регулярные чистки, устраиваемые монархом и Дворцом суда. Про приезды ревизоров тут хватило бы сюжетов не только на комедии[38], но и на трагедии, фарсы и даже романы.

То немногое, что Ира узнала про общество эйуна, рассказывал в основном Атарин, и большей частью это напоминало хвалебную песню. В его глазах они были первостатейными воинами, чтущими законы и традиции. Военная обязанность в их среде распространялась и на мужчин, и на женщин. Лестница титулов соответствовала людской, но способ передвижения по ней был только один — добыть это право в бою. Ире было трудно уложить это в голове, но по сути обращения «господин барон» или «ваша светлость» были в языке эйуна абсолютно идентичны фразам «да, господин капитан!» или «так точно, господин полковник!». И реакцией на названный титул было не расшаркивание, а отданная честь.

Парадоксом было, что полученный таким образом титул передавался по наследству. Однако если до достижения определённого возраста особа, получившая подобный подарок от предков, не доказывала битвой, что его достойна, то она начинала катиться по «лестнице» вниз, пока не останавливалась на звании, которое было по силам, или вообще не теряла право относиться к благородному сословию. Как знать эйуна поступала, если на их жизнь не нашлось войны, Ире было непонятно, но уточнять не стала — и так голова была полна новой информации, нечего лезть в дебри!

Достигнув определённого возраста и попав в армию, мужчина или женщина эйуна до конца жизни с ней не расставались. Суды вершили военные командиры, при надобности, чтобы сдёрнуть кого-то с места, достаточно было только приказа. Был и верховный суд в виде тану и каких-то стражей закона, Ира не смогла точно перевести название, но к нему прибегали редко, в особо спорных случаях.

На вопрос о том, а как же сельское хозяйство и ремёсла, если все поголовно солдаты, ей ответили, что и этой задачей ведает армия. Чем-то это напоминало советские выезды «на картошку»[39], только овощами тут не ограничивалось. При надобности, выбранным военным подразделениям отдавался приказ переквалифицироваться в крестьян, строителей, шахтёров, ремесленников и других. Отработав положенный срок, они уступали место следующим по очереди. Народ эйуна был самодостаточен в плане обеспечения продуктами и вещами. Учитывая спартанский образ жизни львиной доли населения, многого им и не требовалось. Но всё равно ресурсов было впритык, излишков на продажу почти не оставалось. Чем они зарабатывали деньги и как копила знать своё богатство, пока неясно, да и сил выяснять такие подробности уже не было. Про магов ей сказали только то, что у эйуна их очень мало.

Ира разучивала различные обращения и витиеватые фразы, стараясь для собственной простоты найти им аналоги. Для этого приходилось кипятить мозг, выуживая из него уже подзабытые знания по истории и художественную литературу на тему. «Ваша светлость», «господин барон», «виконт такой-то», «моё почтение» — надо же было как-то обозначать тот набор длинных званий и приветствий, что надиктовал ей Дэкин!

Птичку в эти дни она видела нечасто. О езде верхом и обучении сейчас говорить было нечего, потому он ошивался по усадьбе, пользуясь возможностью посмотреть на дом своего покровителя изнутри. Ходил из конца в конец, иногда помогая женщинам носить тяжести или старикам в их работе. Ребятне, если проказили и мешали взрослым, отсыпал щедрые подзатыльники, а они, насупившись, рассматривали нового жильца дома, от которого пока непонятно чего можно было ждать. Мужчины его не трогали, хотя многие посматривали с неприятием, а вот женщины крутились вокруг, будто осы у банки с вареньем. Первое время он прятался от них, пока сама Цыран на пару с Кессой не взялись позаботиться о новом жильце.

Впервые он ощутил на себе по-матерински щедрую женскую заботу. Ведь хозяйка, не имея своих детей, готова была вылить свою нерастраченную любовь на любого, кто в ней нуждался. И сейчас, когда её муж привёл в дом паренька, пережившего столько горя, её чуткое сердце отозвалось и она окружила Птичку таким вниманием, что какое-то время он не знал, как на него реагировать, и порой терял дар речи в присутствии хозяйки. Вот с её тёткой было проще. Едкая на язык старушка пришлась ему по вкусу, он сам не уступал ей в любом диалоге. А то, что Птичка всегда соблюдал границу в общении со старшими, позволяя себе быть открытым и прямым, оставаясь при этом почтительным, быстро сделало его любимцем «тётушки Кессы».

Без эксцессов тоже не обошлось. Как-то Атарин позвал Дэкина проехаться к нему домой и посмотреть, как дела у Лоппи, про которую в общей суматохе слегка подзабыли, едва снабдив всем необходимым. Птичка, услышав про это, напросился следом. Ну а Иру сейчас постоянно таскали при себе, чтобы не тратить время и объяснять всё нужное по ходу, не отрываясь от работы. Атарин приготовил для Дэкина повозку, а любители верховой езды сейчас сами напоминали застоявшихся коней, потому бегом унеслись на пастбище и нагнали их уже в дороге на Смаге и Синей Пятке. Прогулка вернула всем хорошее настроение и силы, в дом начальника стражи въехали будто праздничным кортежем.

Тавик открыл им дверь, уже без всяких признаков неприязни пропуская в дом Иру: Атарин умел проводить разъяснительную работу. Но едва они вошли в светлую гостиную, как атмосфера сразу сгустилась. У окна стоял Азарик.

— Моё почтение, отец, — поздоровался он. Он всегда разговаривал, используя вежливые обороты, которыми теперь в некоторой степени владела и Ира. Это было частью обучения для собирающихся со временем уйти в стражу. Они должны были знать этикет не хуже придворных, потому Азарик избрал самый простой способ изучить сию науку — постоянно применял её в жизни.

Атарин внимательно посмотрел на сына, проследив за его взглядом.

— Азарик, позволь познакомить. Этого юношу зовут Птичка, сын деревьев, которого взял под полог гостеприимства Дэкин. Мы приехали справиться об одарённой, уедем в обед.

— Сдаётся мне, друг мой, твой сын и мой гость знакомы, — проговорил Дэкин рассматривая застывшего подопечного.

Оба юноши медленно кивнули.

— Довелось.

— Было дело.

Атарин минуту рассматривал обоих, а потом приказал Тавику накрыть на стол и позвать Лоппи с матерью.

Чаепитие прошло в спокойной обстановке. Женщины уверили, что в доме начальника стражи им хорошо, а Атарин искренне благодарил их за какие-то ритуальные