Кто бы знал, что Повелитель Ночи так озаботится безопасностью своего войска? В представлении Лютого все бойцы темной армии являлись ходячим мясом, что не жаль отправлять на убой.

Ан, нет.

Но раз болты их не берут, значит, пришло время вступить в ближний бой.

Сейчас или никогда!

— За мной! — Он выбежал из дома, орудуя направо и налево верной глефой. Лезвия косили врагов, разрезая тела под прочными доспехами, как нож масло. И не удивительно — никакой металл не мог противостоять гномьей стали, каким бы умелым кузнецом ни был выкован. Жаль, правда, что глефа несколько маловата для него, но этот недостаток сходил на нет.

Лет пять назад среди глубокой ночи в их лавку постучал гном. Вид подгорного жителя был скверным, с первого взгляда стало понятно — его мучает сильнейшая лихорадка. Одет он был добротно, за спиной висела глефа, в кошелях обнаружилось много золота. Едва ступив на порог, гном свалился без чувств. Стора ухаживала за больным, но все ее усилия оказались напрасны. На третий день, не приходя в себя, он скончался, так и не успев сообщить, кто он и откуда.

Часть золотых монет Лютый потратил на похороны, остальное оставил себе. Глефа тоже осталась у него, и теперь верно служила новому хозяину, с легкостью уничтожая врагов.

Он рубил врагов направо и налево. За спиной раздался воинственный клич множества глоток, и Лютый понял — его люди последовали за ним.

Опомнившись, лучники Повелителя Ночи обнажили короткие прямые мечи и изогнутые кинжалы. Глупо было бы рассчитывать на скорую и легкую победу.

С лязгом сшибались мечи, до слуха доносились крики умирающих, на его глазах погиб Льюи — верный человек Кхана. За его смерть тут же отомстили, снеся убийце голову с плеч.

Обычное оружие не оставляло даже царапин на доспехе противника, приходилось целиться в стыки между пластинами или же в прорези для глаз.

Арнест как всегда остался в стороне. Да и что мог противопоставить умелым воякам хромой купец? Лютый надеялся, что мальчишка тоже остался в доме, недавно служившем им засадой, и не станет путаться под ногами. В пылу боя его затопчут и даже не заметят. Пусть лучше остается в укрытии. Только его смерти еще не хватало.

Лезвие глефы сошлось с мечом противника и с легкостью разрубило его пополам. В руке воина темной армии остался лишь эфес да обрубок стали. Лютый размахнулся снова, и лезвие вошло глубоко в плечо противника. Брызнула кровь, обдав лидера сопротивления крупными каплями с ног до головы, но Лютый этого не заметил. Не знал он и того, что выглядел сейчас как древний бог войны, покрытый чужой кровью, несущий каждым движением смерть с жестоким блеском в глазах.

Кровь, пролитая на плиты, превратившись в липкую жижу, замедляла движение. Под ногами лежали иссеченные, порубанные, обезглавленные тела и своих, и чужих. Бойцы сопротивления платили высокую цену за свободу, за что сражались воины Медегмы Лютый не знал. Но ведь не отступили, не скрылись, не сдались — бьются до последнего, словно от этого зависит не только их жизнь, но и честь.

«Храбрецы — ничего не скажешь, — невольно проникся уважением к противникам лидер. — Ну, ничего, мы тоже не так просты, как кажется на первый взгляд».

Позади кто-то закричал. Лютый обернулся. Закрывая от смерти лидера, замертво упал Стен — совсем еще молодой, но смелый парень.

Жаль его.

Глефа описала очередную дугу, перерубая убийце ногу. Раненый воин закричал и рухнул на землю, из обрубка обильно брызнула кровь. Не раздумывая ни секунды, Лютый отрубил ему голову, избавляя от мучений и остановился.

Обведя место битвы тяжелым взглядом, заметил, что сражаться уже не с кем. Впрочем, его людей, оставшихся в живых тоже можно было посчитать по пальцам.

Победа далась им слишком дорого.

Кто-то подошел к нему сзади и положил руку на плечо. Лютый не слышал приближающихся шагов и от неожиданности вздрогнул, резко обернулся. Рядом стоял Кхан, так же, как и он покрытый чужой и своей кровью. Его губы изогнулись в грустной улыбке, всклокоченная борода делала знакомое лицо каким-то непривычным.

— Мы победили, — одними губами произнес Кхан, но Лютый расслышал. — Победили, потеряв почти всех, кто шел за нами…

Лютый почувствовал, как на его плечи навалилась усталость. Азарт битвы прошел, и теперь он печально смотрел на лица погибших бойцов сопротивления — все без исключения были ему знакомы.

Видит бог, он не хотел подобного исхода, но война есть война. Без жертв в бою не победить.

Воистину здесь смерть собрала высокий урожай, ей есть кого вести за Грань. Но сегодня с ней пойдут не обычные люди, а превосходные бойцы, снискавшие славу посмертно. Это был их последний бой, великий бой, в котором они победили.

***

Бой закончился. Ташин и Арнест покинули дом, выйдя на улицу. Здесь все, абсолютно все было в крови, даже стены домов имели запекшиеся темно-бордовые подтеки. Тела мертвых лежали беспорядочными грудами, у многих погибших не хватало конечностей. Представшая перед глазами юноши картина заставила взбунтоваться желудок, и он поспешно отвел глаза.

— Да, жаль ребят. Слишком мало осталось таких смелых парней, какими были при жизни они, — Арнест тяжело вздохнул и похлопал Ташина по плечу, пытаясь хоть как-то подбодрить. Им не осталась незамеченной реакция мальчишки. — Они знали, за что умирали, знали, на что идут.

Ташин кивнул, соглашаясь, но от этого легче не становилось. Люди умирали часто: от болезней, от медленной старости, несчастных случаев, порой сосед шел на соседа за неподеленный клочок земли, но больше всего жизней забирала война.

— Интересно, как обстоят дела на площади? — Арнест отрядил двадцать человек на площадь чужакам, каждый из них являлся добровольцем. — Ты вроде как там был. Наши победили?

— Не знаю, — безучастно пожал плечами Ташин. — Когда я поджег бочки, здание рухнуло, и чуть не отправило меня к предкам. Очнулся я уже далеко от места событий. Из-под обломков меня вытащил Рен и оттащил подальше. Чем все закончилось — не знаю.

— Закончилось ли? — задумчиво обращаясь к самому себе, произнес Арнест. — Возможно, там до сих пор кипит нешуточный бой…

— Нужно похоронить ребят, — тихо прошептал Ташин. Пусть они были для него чужаками, но их жертва спасла ему жизнь.

— Похороним, но позже, — купец кивнул с мрачным выражением лица. — Им сейчас уже все равно, а нас ждут неотложные дела.

— Но…

— Не жалей погибших, Ташин, — устало вздохнул Арнест, философски подняв палец. — Мертвые счастливы, счастливы по-своему. Никто не изранит им души, не разобьет вдребезги сердце. Им невозможно причинить боль, им не надо бороться за существование. Они ко всему равнодушны. Цинично? Быть может, но это правда, и никуда от нее не денешься. В данный момент необходимо спешить туда, где мы действительно нужны, туда, где мы еще можем помочь живым. — Он внимательно всмотрелся в глаза юноши, для этого пришлось даже наклониться. — Твои друзья ведь еще на площади, не так ли? Возможно, им нужна наша помощь.