«А я уж думал, он у тебя продолжает пылиться в сейфе. На всякий случай: мой кабинет – четвёртый этаж, 424. Сработает на твой идентификатор. Если что, слушай скорее Тома, чем Гончара».

«Начну с себя».

«И, Саш, это важно… В общем, имей в виду: со мной всё в порядке. Я не специально нарываюсь на неприятности».

Ответа нет минуты две, за которые успеваю искоса оценить обстановку: мирабилианцы замутили здесь кричащее рококо – особенно дико смотрится на куске какой-то хренотени, вышвырнутом в межзвёздное пространство стечением обстоятельств.

«Алекс? Есть связь?»

«Очко в пользу Тома».

«В пользу против кого? Что ещё за игра?»

«В его пользу в моих глазах».

«Ну и хрен с вами. Я тут собираюсь плотно поработать. Мы всё выяснили? Потом может не быть времени…»

Рита расходится бурным текстом:

«Пётр Николаевич забрал Джека к себе в кабинет и дал ему самое крутое кресло! А нас с Сашей выставил оттуда! Знаю, ты не включишь видеосвязь! Не говори только, что не успел побриться и не хочешь нас напугать. Давно заметно, ты используешь гормональную коррекцию! Зачем я именно сейчас это пишу… И если уж вы начали разговор… скажу: я вообще никогда, с самого того дня, не чувствовала за тобой никакой вины! И никогда не могла понять, как донести словами! Это было внешнее что-то, законы физики, стихия… Много раз уже говорила, проконтролировать всё невозможно. Но знаешь, теперь кажется, что я ошибалась и ты – можешь! Так тебе этого хотелось, и теперь ты это можешь!»

Хех… Сомневаюсь. Но куда деваться…

«Спасибо. Я сейчас тут быстренько разберусь и вернусь! И дома не буду запираться, честно. Сто лет не был в центре. Погуляем».

И снова Алекс: картинка с подписью «Обещал, что не остановлюсь. До связи». Астероид YILC7824, заряженный в лихую сучковатую рогатку, которую я с победоносным видом держу перед собой, прицеливаясь в бездушную громаду. Небоскрёб с монотонными окнами, отсвечивающими одинаковым унынием пустоты, – здание секты злодеев из мультика, который мы смотрели с ним в детстве. Хм… А ведь в рисунке нет ни капли сарказма. Или, что скорее всего, он ускользает от моего понимания. Пора уже восстановить концентрацию.

«До связи».

– Ну, где тут ваши чудища недоделанные? Сейчас с ними Иван-царевич разбираться будет, или Иван-дурак, уж как получится… – бегло зыркнув на недоуменные физиономии мирабилианцев, облачённых в тёмно-зелёные куртки, похожие на камзолы, завладеваю панелью управления и довольно быстро обнаруживаю на астероиде звездолёт расы двадцать шесть – в карантинном, судя по всему, отсеке.

– И как я им, скажи, пожалуйста, твою тираду переложить должен? – беспокоится Том. – Переводчик с ней не справился.

– Вот сейчас-то у меня как раз есть настроение ликвидировать Вселенную… – задумчиво бормочу, проверяя боеготовность местного космического орудия.

– А теперь – очень лёгкая для автоматического перевода фраза, – уведомляет, мягко оттесняя от меня обоих соплеменников.

– Это шутка, – вспоминаю о приличиях я, – извините, я не представился…

– Всё в порядке, – перехватывает инициативу Том. – Они тебя знают. Познакомься: Ят и Чи.

– Почему бы вам просто не использовать разные звуки вместо имён? Хлопки, свистки и прочее?

Вежливость никогда не была моей сильной стороной. И не потому, что не воспитывали – старались всеми силами, – а потому, что в каждом таком моменте мне сложно воспринять, как чьё-то внутреннее переживание может быть важнее структуры происходящего… Особенно если сама структура откровенно смешна. Это моё качество, кстати, оказалось полезным: оставило поблизости только тех, кто способен его принять, а значит, видит мир похожим образом. А если точнее – не видит, а делает его таким. Алекс с его бесконечным скепсисом – для кого-то тяжёлый характер, для меня – безотказное орудие против серьёзных проблем. Ритка с её неисчерпаемой энергией, направленной на упорное вколачивание всего сущего туда, где оно никак не может, но должно в конце концов оказаться. По её представлению, конечно. Подтруниваю, но… это самое её представление меня полностью устраивает – прямо-таки ложится на душу. А теперь ещё и Том – так легко и в то же время серьёзно относящийся к самой природе вещей.

Ну, на самом деле не только он, а мирабилианцы вообще – вот и сейчас в ответ на моё нетактичное высказывание уже веселятся и лезут мять лапищами, а Том объясняет:

– Разные звуки мы тоже используем – для кличек животных.

– Ох. И ещё – почему ваши меня постоянно тискают? – отбиваться от гибкого и ловкого Чи не так-то просто.

Упираюсь не очень рьяно, хотя и не терплю попыток блокировать моё тело. Особенно от тех, кому никогда не дам права вмешиваться в остальную жизнь. Алекс называет эту черту контрмазохизмом. Но мирабилианцы до предела терпения как-то ухитряются не доходить. Слишком уж они либеральны и пластичны – явного ощущения физической угрозы не возникает.

– Ты не обижайся только… – Том отводит глаза, складывая руки за спиной. – Земляне такие милые, маленькие… а когда вы гневаетесь или… витийствуете… это так…

– Няшно? – настороженно предлагаю я.

– Да! То есть… вроде того…

Да сами вы няшные! А ты почему не участвуешь в общем бесновании, напрашивается вопрос. Ответ ясен: из-за чего-то вроде уважения ко мне.

– Это мы-то витийствуем, Том? Ну где ты нахватался таких словечек…

Демонстративно выкатив зрачки наверх, обнаруживаю, что потолок здесь сводчатый, узорчатый и фрагментарно вызолоченный. Утомлённо пялюсь на элемент боярских палат на территории космической военной базы – надоедает быстро:

– К чёрту… Можно принять душ? Время ещё есть?

– Есть, как всегда, – лукаво щурится Том в фиолетовых бликах активированной кем-то из мирабилинацев дополнительной подсветки.

***

Конечно, мне хотелось получить не столько душ, сколько порцию уединения. Просторный санузел, набитый разноцветными прозрачными объектами, назначение которых сразу и не приходит на ум. И непонятно, что напихано в десяток дозаторов, удерживаемых ближайшей стеной. Может быть, от инопланетных снадобий волосы мгновенно выпадут и придётся отращивать их года два, чтобы выполнить обещанное Ритке… Моё замешательство, выраженное бездумными пассами, неожиданно приводит к продуктивному результату – на сенсорах появляются спроецированные системой метки на английском языке. Проигнорировав «нежное масло для тела» и не удержавшись от ухмылки, набираю горстью шампунь и наглухо задраиваю мыслительный канал связи с Томом: не сама же по себе обстановка решила поприветствовать на понятном языке – как-никак я в ванной на мирабилианском астероиде, а не в дополненной реальности эрмитажного зала Леонардо да Винчи.

И что я делаю здесь? Да и что я вообще когда-либо собирался делать? Эти самые люди, которые видят мир похожим образом, все, кроме меня, – золотые дети… Сашка, с его талантами во всех мыслимых сферах и способностью непринуждённо вникать во все сферы немыслимые. Ритка, с её фантастической усидчивостью, до скрипа рациональным подходом (ко всему, кроме выбора мужчин) и бронебойной энергией. Ну и рядом я – с надеждами, которые подавал. Теперь эти двое закономерно на высоте – каждый в своём деле. А я… не то чтобы всё ещё подаю надежды – скорее, пробуждаю слабые упования…