Машина на ручном управлении. Компьютер не узнаёт меня и не слушается команд по-русски, по-английски и по-тулисиански. На большее голова не способна, а переводчик голосом не активируется.

Рядом – даже не удивляюсь – сидит Рита, и размера её ладони не хватает, чтобы полноценно управлять рассчитанной на богатырей машиной.

А, ну да… и у меня связаны руки. Точнее, скреплены витой металлической нитью, не поддающейся уже которому подряд максимальному усилию мышц. Она до того ледяная, что кажется обжигающей.

Пока кое-как получается укрывать от сознания, что конструктором данного ада может быть только один человек…

– Рита, давай двумя. Вот так, да, – как могу помогаю ей, поочерёдно неестественно изгибая пальцы. – Сажаем вон туда на гравийную дорожку.

Оглушительный пришепётывающий свист сверху. Поднимаю взгляд – два автомобиля уровнем выше всё-таки столкнулись, одному из них оторвало люк, что, конечно, технически невозможно, но прекрасно укладывается у меня в голове. И летит он, само собой, как раскрученный диск – ребром прямиком к нам в лобовуху.

Честно пытаюсь сконцентрироваться: я в Мираже, Рита ненастоящая, а мне умирать никак нельзя. И… дезактивирую страховочный ремень (это ведь запросто можно сделать и со связанными руками) и как герой дурацкого кино закрываю её своим телом, распластавшись навстречу угрозе. Не знаю даже, зажмуриваюсь или что, но как-то упускаю саму кульминацию, а вижу только, как атаковавшая кар деталь ушла в сторону по касательной. Хотя по всем законам физики не должна была.

Ноль баллов тебе за метод Дэвидсона, Кузнецов…

– Ваня… сядь обратно, я снижаюсь.

Когда мы плавно и без прочих происшествий опускаемся под огромным кустом цветущей черёмухи, она добавляет:

– У меня есть скальпель. А ты дурачок. Эта штука не смогла бы ничего пробить – ты спецификацию кара вообще читал? Он же мирабилианский! В следующий раз не буду тебя развязывать!

Уже через несколько секунд хирургический лазер избавляет меня от оков.

– Скажи, что здесь происходит, как ты видишь? – решаюсь спросить, растирая запястья и раздумывая, стоит ли выбираться наружу.

– Ты спасаешь мир, я помогаю! Как в наших детских играх! Здорово же, правда?

– Ты… ненастоящая.

– А ты – настоящий? – пронзительно синие, обволакивающие теплом с примесью хитринки. Долго не выдерживаю – откидываюсь назад, опустив веки, и только слышу её звенящий голосок:

– Кстати, ты не представляешь, с кем я вчера ходила на свидание! Феофан Хмелькин!

– О боже мой! Это ещё что за хрен? – мычу в собственные пальцы.

– Ну, я, конечно, понимаю, ты не так давно упал с Ёжика, но Хмелькин – он же из каждого утюга, – поспешно шумно откашливается и начинает петь. – «Закат падает к твоим ногам, а я радуюсь своим слезам…»

– Рита, – требую, выгнувшись и угрожающе разведя плечи, – пошли его лучше сразу.

– Ну Ваня, он-то не психопат! У него же вся жизнь на виду!

– Он как минимум идиот. Это ещё хуже.

– Ваня, ну… – то ли шмыгает носом, то ли всхлипывает.

– И… – меня душат саркастические рыдания. – Феофан? Как его сокращённо называть?

– Сашка сказал будем звать Фафиком…

Уж было засмотревшись на обстановку за окном, снова оглядываюсь – Рита с готовностью улыбается в ответ. И меня начинает потихоньку трясти – заходимся смехом на всю проклятущую иллюзию, пока хватает сил и срывающегося дыхания.

– Ладно, и откуда здесь мирабилианский кар… И что с системой? – вглядываюсь в небо – больше никаких катастроф там пока не происходит.

– Ваня, тебя ещё и по голове ударили? Дай посмотрю!

Тянется ощупать мою макушку. Это остаётся смешным всегда: все помнят, как хорошо я стреляю, но забывают, что уворачиваться умею даже лучше. Особенно от воображаемых посягательств, не входящих в мои планы. Нахмурившись, сдаётся.

– Машина – из мирабилианского культурного центра, а систему сломал мирабилианский вирус. Он туда как-то из каров попал!

– Какой вирус, Рита?! Это попросту невозможно. Какой мирабилианский культурный центр? Параллельная реальность какая-то? И что с моими руками было?

Игнорирует все вопросы, кроме последнего.

– Мирабилианские наручники… Ты сказал: «Некогда объяснять, полетели к Алексу!»

– Отлично, и как мы оказались в этом каре?

И что-нибудь, блядь, немирабилианское осталось ещё на этой планете?

– Так его Том тебе дал, вирус на их кары не действует! Ты забрал меня с работы, потом припарковался на девятой линии, сказал, что выйдешь на минуту, а когда вернулся…

– Судя по всему, мой план провалился.

– Ваня, у нас же есть доступ в метро!

– С ума сошла? Добровольно спуститься в замкнутое подземелье в таких условиях?

– Ну тогда мы же можем пойти к нему пешком, ничего страшного! Получится не больше часа!

– Плохая идея… Кары могут посыпаться на голову в любой момент. Лучше попросим Сашку нас забрать и полетим ко мне: ближе. Он не подключался к системе, а значит, его машина управляема, насколько я понимаю логику этого сказочного «вируса». – От прочих, неуправляемых, уворачиваться не так сложно.

Я не должен звонить Тому. Кто его знает, как это повлияет на события «за боротом». А вот Алексу позвонить мне ничто не мешает.

Рита вытягивает нижнюю губу.

– Если ты уверен…

– Уверен на все сто, – чеканю, сглатывая и приподнимая подбородок.

Надо запомнить: если кто-нибудь когда-нибудь скажет мне эту фразу таким тоном – дело труба.

– Давай вон в то кафе, быстро, – вытаскиваю её из кара, одновременно пытаясь всеми доступными в конце XXI века способами соединиться с Алексом. Он не реагирует.

Кофейня тёплая, не то что питерский июль снаружи, и плотно пропитана запахом маршмеллоу и молочной пены. Рита как-то странно избегает зрительного контакта и даже заказывает пирожное как будто только для того, чтобы сосредоточенно его исследовать, медленно ковыряя.

Добив несчастный десерт, она некоторое время нервно теребит салфетку, но потом всё-таки решается и с первой попытки выходит на связь с Тихорецким.

– Забери нас из «Свиристеля» на девятой. Вирус ещё активен.

«Свиристеля»?! Озираюсь. Точно: нахожусь в напрочь незнакомом месте. Вокруг всё такое… не хватает только букетов лаванды или как она там называется… Неудивительно, что в зале нет ни одного мужчины, а девушки из-за ближайшего столика поглядывают на меня с неодобрением, как будто своим вторжением в этот заповедник идиллического антуража я совершаю какую-то непристойность… Мда… ну а в реальности тут же вообще какой-то дурацкий музей всю дорогу вроде был… Во всяком случае, внутрь дома я никогда не заходил.