Доедая принесенную еду, Кунта старался перестать думать, чтобы заснуть. Даже несколько минут отдыха позволяли вырваться из этого бесконечного ужаса, свалившегося на него по божественной воле Аллаха. Когда же Кунта не спал – а так было почти всегда, – он пытался заставить себя думать о чем-то другом, но не о семье и не о своей деревне, потому что стоило ему о них подумать, и к глазам подступали слезы.

На седьмой день после утренней каши в комнату с зарешеченными окнами пришли два тубоба с охапкой вещей. Мужчин с большого каноэ одного за другим поднимали и показывали, как нужно одеваться. Одни вещи прикрывали тело от пояса по ступни, другие – торс и руки. Когда Кунта оделся, его язвы, уже начавшие подживать, тут же стали зудеть и чесаться.

Через какое-то время он услышал снаружи голоса. Они становились все громче и громче. Там собралось много тубобов. Они болтали и смеялись – совсем рядом с зарешеченным окном. Кунта и его товарищи, все в одежде тубобов, сидели, замерев от ужаса перед тем, что должно было произойти – что бы это ни было.

Вернувшись, два тубоба быстро освободили и вывели из комнаты трех из пяти чернокожих, находившихся здесь с самого начала. Черные вели себя так, словно такое с ними уже случалось много раз и больше их не интересует. Через мгновение звуки за окном изменились. Сначала стало тихо, потом закричал один тубоб. Тщетно пытаясь понять, что происходит, Кунта прислушивался к странным крикам:

– Стройный как свирель! Сильный дух в этом силаче!

Через какое-то время стали кричать другие тубобы:

– Триста пятьдесят!

– Четыреста!

– Пятьсот!

Первый тубоб выкрикнул:

– Кто предложит шестьсот? Посмотрите на него! Он работает как мул!

Кунта содрогнулся от страха, лицо его покрылось потом, дыхание перехватило. Когда в комнату вошли четыре тубоба – два прежних и два новых, – Кунту буквально парализовало. Новые тубобы стояли в дверях. В одной руке у них были короткие дубинки, а в другой небольшие металлические предметы. Двое других пошли вдоль стены, к которой был прикован Кунта. Они расковывали чернокожих. Когда кто-то кричал или дергался, его хлестали короткой и толстой кожаной полосой. И все же, ощутив прикосновение рук тубобов, Кунта заворчал от ярости и ужаса. И тут же получил удар по голове, от которого чуть не лишился сознания. Он почувствовал, что его куда-то тянут за цепь, которой скованы его руки. Когда в голове у него прояснилось, он увидел, что стоит первым в цепочке из шести скованных людей. Через широкие двери их вывели на солнечный свет.

– Только что с деревьев слезли!

Выкрикнувший это человек стоял на невысокой деревянной платформе вместе с сотнями других тубобов. Все они орали и жестикулировали. От невыносимой вони тубобов нос у Кунты заложило, но сами они, казалось, ничего не чувствуют. Двое из них держали за цепи чернокожих, которых вывели из комнаты с решетками первыми. Кричавший тубоб быстро пошел рядом с Кунтой и его товарищами, осматривая их с головы до ног. Потом повернулся и двинулся обратно, тыча концом своего хлыста им в грудь и живот и издавая странные крики:

– Сообразительные, как мартышки! Их можно научить всему!

Дойдя до конца цепочки, он грубо толкнул Кунту к возвышенной платформе. Но Кунта не двигался – только дрожал. Казалось, он сейчас лишится чувств. Хлыст ожег его покрытые язвами ягодицы. Чуть не рухнув от боли, Кунта шагнул вперед, и тубоб закрепил свободный конец его цепи в железном кольце.

– Первый сорт – молодой и крепкий! – прокричал тубоб.

Кунта уже был так напуган, что почти не замечал, как тубобы столпились вокруг него. Короткими палками и рукоятками хлыстов они развели его сжатые губы, чтобы увидеть стиснутые зубы. Голыми руками они ощупывали его всего – лезли под мышки, трогали спину, грудь, гениталии. Потом некоторые из тех, кто ощупывал Кунту, отступили и стали издавать странные крики:

– Триста долларов!

– Триста пятьдесят!

Тубоб, стоявший в центре, мрачно усмехался.

– Пятьсот!

– Шестьсот!

Тубоб возмущенно закричал:

– Это отличный молодой ниггер! Кто даст семьсот пятьдесят?

– Семьсот пятьдесят! – раздался крик.

Тубоб несколько раз повторил сказанное, потом выкрикнул:

– Восемьсот!

Он повторял, пока кто-то в толпе не произнес это следом за ним. А потом, прежде чем он успел что-то сказать, в толпе кто-то выкрикнул:

– Восемьсот пятьдесят!

Больше никто не кричал. Тогда тубоб отцепил цепь Кунты и толкнул его к другому тубобу, который выступил вперед. Кунте хотелось рвануться в сторону, но он знал, что не сможет сделать этого – ноги его не слушались.

Он увидел, что за спиной тубоба, которому передали его цепь, движется чернокожий. Кунта вперился в него взглядом. Судя по чертам лица, это был волоф. Брат мой, ты пришел из моей страны… Но черный даже не посмотрел на Кунту. Он резко дернул за цепь, и Кунта, спотыкаясь, пошел за ним через толпу. Молодые тубобы хохотали, кричали, тыкали в Кунту палками. Но в конце концов они остались позади. Черный остановился перед большим ящиком на четырех колесах. Перед ящиком стояло одно из тех огромных животных, которые показались Кунте похожими на ослов.

Черный с сердитым ворчанием обхватил Кунту вокруг бедер, перевалил его через борт ящика и швырнул на пол. Кунта съежился, услышав, как свободный конец его цепи пристегнули к чему-то металлическому под поднятым сиденьем в передней части ящика, сразу за животным. Рядом с Кунтой лежали два мешка – по запаху ему показалось, что это зерно. Кунта крепко зажмурился. Он чувствовал, что ему не хочется больше ничего видеть – особенно этого ненавистного черного предателя.

Они ждали довольно долго. Потом по запаху Кунта почувствовал, что тубоб вернулся. Тубоб что-то сказал, потом они вместе с черным сели на переднее сиденье – оно скрипнуло под их весом. Черный издал короткий звук и хлестнул кожаной полосой по спине животного. Оно сразу же потащило ящик вперед, и он покатился.

Кунта был так изумлен, что какое-то время даже не слышал, как бьется о пол ящика его цепь. Он не представлял, как далеко они уехали. В себя он пришел гораздо позже. Он приоткрыл глаза и смог рассмотреть цепь, закрепленную на его щиколотке. Да, она была тоньше, чем та, которой он был прикован на большом каноэ. Может быть, если собрать все силы и рвануться, можно будет и освободиться?

Кунта осторожно поднял глаза и увидел спины тех, кто сидел на переднем сиденье. С одной стороны, выпрямив спину, сидел тубоб. Черный ссутулился на другом конце. Оба смотрели перед собой, словно не замечая, что сидят на одном и том же сиденье. Под сиденьем, в тени, была надежно закреплена цепь. Кунта решил, что прыгать еще не время.

Запах зерна из лежавших рядом мешков был очень сильным, но он все же чувствовал запах тубоба и его черного кучера. Вскоре он почувствовал запах других черных людей – совсем рядом. Очень тихо Кунта приподнялся, опираясь на жесткий борт ящика, но высовывать голову он боялся, поэтому людей не увидел.