Я понимал. И я уже знал, что нужно сделать.

Без Гайи, даже в её новой, очень молодой и не слишком опытной версии, процесс создания межзвёздного корабля, вероятно, занял бы годы. Но с её участием, особенно в части, касающейся материаловедения и производственных технологий, мы справились за несколько месяцев.

Она быстро росла. Через две недели после нашей встречи и выгрузки моих воспоминаний мы могли уже общаться привычными мыслефразами, на любом из известных нам обоим языков. Её мицелий вышел за пределы лаборатории и распространялся по окрестным землям. Точнее, по подземельям — поверхности Гайя избегала. Берегла себя. Она сказала, что для начала хочет получить максимум данных о деталях произошедшей катастрофы, чтобы составить план восстановления биосферы. С её возможностями затея с банком данных ДНК вовсе не выглядела такой уж безнадёжной. По первым, осторожным прогнозам, всего через пару — тройку лет функциональность экосистем и биоразнообразие на планете превзойдут то, что было в индустриальную эпоху. И, пожалуй, это была главная новость. Теперь я точно знал, что спасённым детям не придётся влачить жалкое существование в подземельях.

Корабль получился красивым. Его корпус цвета тёмного металла хищной стрелой возвышался над буйством осенних красок в тайге. Глядя на него, мне было сложно поверить, что это — земное изделие. Но сомнений быть не могло: звездолёт не нужно было «проявлять», все прекрасно его видели и люди, и уцелевшие в этой глуши животные и птицы.

Я знал, что главный двигатель можно безопасно активировать на расстоянии не меньше, чем в две астрономические единицы от Земли. Поэтому Эльми поделился знаниями о двух важнейших технологиях, которые позволили не только построить сверхсветовой двигатель, но и силовую установку, предназначенную для манёвров внутри звёздных систем и посадок на планеты. Для этого учёным пришлось всего-то освоить квантовую теорию гравитации.

Мне никогда не нравились долгие прощания. Вот и сейчас я сделал всё, чтобы наш отлёт прошёл обыкновенно, по-деловому, без рвущих душу сцен и долгих разговоров.

На Земле оставалась Таис и Лев, со своей новой семьёй, и, конечно, Гайя. Впрочем, она как раз почти не переживала, я чувствовал это. Как и все дети, она верила только в хорошее, и её воображение сейчас больше занимали земные задачи, чем далёкие и не очень понятные дела у других звёзд. Она не сомневалась, что мы вернёмся, и по её временным меркам это должно было случиться почти мгновенно.

Перед посадкой обошлись почти без слов. Всё было сказано накануне. Таис, однако, всё равно не смогла сдержать слёз.

— Будь внимательнее, хорошо? — сказал Лев, после крепких объятий, — осторожность и ещё раз осторожность. Не допускай больше такого, — добавил он, осторожно тронув мой бок.

— Не допущу, — ответил я, — обещаю. Да и Кай будет рядом.

— Я завидую Пашке, — Лев вздохнул и улыбнулся, — мальчишкой я мечтал побывать с тобой в космосе. Впрочем, и без тебя там было довольно интересно!

Я улыбнулся и кивнул в ответ.

Старт прошёл в лучших инопланетных традициях: без ощутимого ускорения и светошумовых эффектов. На борту, конечно же, была искусственная гравитация, позволяющая путешествовать с полным комфортом.

Когда мы вышли на орбиту и затем, после корректировки курса, начали разгон к точке старта основного двигателя, я почувствовал, в каком колоссальном напряжении жил эти месяцы. От облегчения мне даже показалось, что искусственная гравитация вырубилась. Чтобы убедиться, что это не так, я даже встал с кресла и прошёлся по отсеку управления.

— Слушай, не хотел тревожить тебя на Земле, — Кай увидел, что я поднялся, и обратился ко мне, — но, мне кажется, мы легко могли долететь до указанной тобой точки даже на гравитационном двигателе. Не за действуя основной. Это заняло бы пару недель всего.

— А так мы будем на месте уже часов через пять, — ответил я, повернувшись к напарнику.

Кай растерянно посмотрел на Катю, видимо, ожидая поддержки с её стороны.

— Возможно, точка, куда мы летим — не последняя в нашем путешествии, — пояснил я.

— Предполагал это… — кивнул Кай, — в этих сегментированных сферах какие-то координаты зашифрованы, да?

— Не совсем так, — я покачал головой, — не так просто… знаете что, давайте-ка пообедаем! — предложил я, обращаясь ко всем присутствующим, — всё равно мне придётся много чего рассказать. Так хоть не на пустой желудок затевать долгий разговор.

Обед был простым, но питательным и вкусным. На корабле не было сложных систем синтеза и переработки органики, на их разработку не стали тратить времени и ресурсы. Поэтому пришлось загрузить провианта на пару месяцев автономного полёта. В основном использовали запасы базы, это было удобно — всё уже заранее упаковано, заморожено и законсервировано. При этом потеря припасов не сильно отразилась на рационе остающихся обитателей: подземные оранжереи уже работали на полной мощности, благодаря Гайе, так что голод им не грозил.

Столовая находилась на палубу ниже отсека управления. Тут было большое панорамное окно, через которое можно было любоваться отдаляющейся Землёй.

Эльми тяготился нашего общества, и я знал об этом. Наскоро перекусив, он извинился, поднялся из-за стола и отправился в свою каюту.

— Ну что, рассказывай, — сказала Катя, глядя на меня, когда за Эльми закрылась герметичная переборка.

— Да. Наверно, пора, — кивнул я, бросив быстрый взгляд на Землю.

Пашка громко хрустнул шоколадным печеньем; Катя вздрогнула.

— Извиняюсь… — пробормотал он, запивая печенье подогретым молоком.

Я улыбнулся.

— Помните, я рассказывал, как нашёл первый тюрвинг? — спросил я.

— Ты говорил, что почувствовал его, — кивнула Катя.

— Верно, — кивнул я, — именно почувствовал, — я прикрыл глаза, вспоминая, как это было в первый раз; подмосковный лес, сырость — и странное эмоциональное ощущение, будто бы чья-то тоска меня вдруг коснулась, — тогда я не стал его забирать. Оставил «на потом». И отрыл только тогда, когда попал в непростую ситуацию, из-за ковида.

— Наш вариант Земли в это время максимально приблизился к границам хаоса, как мы сейчас понимаем, — прокомментировала Катя,

— Да, — согласился я, — но до выхода за его пределы было далеко… в общем, тогда я решил, что способен чувствовать такие артефакты. И, кажется, сказал тебе об этом, да, Катя?

— Я знала, что ты можешь видеть инопланетные артефакты. Думала, что ты имеешь в виду именно это.

— Не совсем так… — я покачал головой, — недавно я вспомнил об этих ощущениях, в Японии, когда вытаскивал колокольчик. Именно так я смог определить, какой из них подлинный. Я его каким-то образом чувствовал. И, если уж на то пошло, именно так я понял, как нужно их собирать. Это было… — я щёлкнул пальцами, пытаясь подобрать слова, — будто…