– Мы пропустим курьера, – раздались эхом его слова.

– Черт с ним, Дима! Я хочу тебя! Сейчас! В себе! Глубоко-о-о...

– Моя маленькая сучка!

И мир взорвался на разноцветные осколки после этих слов. Мощный толчок, и Пейрак вытеснил тянущую пустоту, наполнив ее собой. Таким большим, желанным, горячим, что я забыла о том, что надо дышать.

Заскулила, вцепившись в его плечи, притянула к себе и, закинув на него ноги, прижалась плотнее.

– Я не выдержу долго, – выдохнул мне в шею, – я уже хочу... кончить.

Дима замер во мне, нависая на локтях сверху, прикусил кожу и зализал ее языком. А я не могла сдержаться, чувствуя, как сокращаются стеночки лона вокруг его члена, посылая сладкие волны по всему телу.

– Чуть-чуть, пожалуйста! – застонала, сама не понимая, чего именно прошу, и Пейрак откликнулся.

Заскользил плавными движениями, выходя почти весь и снова возвращаясь, выбивая из меня отчаянные крики. Подводя к главному.

Прикусил мочку уха:

– Ксюша-а-а!

И обрушил на меня всю мощь своего желания, подчиняя, проникая на максимум и заставляя буквально биться в его объятиях от наслаждения.

Местами болезненного, местами невыносимо сладкого.

Он действительно кончил довольно быстро, не выдержав бурного темпа. Зарычал глухо, уткнувшись мне в шею, и в какой-то момент запульсировал внутри меня. Тяжело дыша, шепча теперь уже нежности и... кажется, признания в любви!

Ниотамори - ​​​​​​старинная японская традиция оформления блюд.  Вместо обычной посуды используется женское тело, которое полностью или частично обнажено. Если переводить название с японского, то дословно оно будет обозначать «искусство женского тела». 

К приходу курьера мы уже успели остыть, приняли душ и чуть было не начали все по новой. Я не узнавала Пейрака. Вечно угрюмый, недовольный, замкнутый, раздражительный в прошлом и нежный, заботливый, внимательный сейчас. Одно только, как он меня мыл под душем, говорило о многом!

Дима открывался совсем с другой стороны, и это был абсолютно другой человек! Другой мужчина.

У него глаза горели, светились каким-то необыкновенным светом и ожиданием чего-то сказочного. Как у ребенка перед праздником.

Никогда не думала, что бывают такие перевоплощения.

А когда наш заказ все-таки привезли, мы оба накинулись на еду как голодные звери. Смеясь и отбирая друг у друга кусочки из тарелки. Дурачась, словно дети.

– Шампанское! – хлопнул Пейрак себя по лбу. – Забыли!

– Я не буду, – замотала головой, – мне сок.

Дима посмотрел на меня странным взглядом, задумался и согласно кивнул.

Раздался хлопок, из бутылки показался белый дымок, и искрящийся напиток наполнил красивый фужер. Мне достался сок.

Дима сел напротив меня, взял в руку бокал с шампанским, покрутил его между пальцами и тихо спросил:

– Тебе хорошо со мной?

Я от неожиданности чуть не подавилась соком. По тону было понятно, что это не праздный вопрос, что ответ на него очень важен для Пейрака. И, судя по тому, какими глазами он на меня смотрел, судьбоносный.

– Очень, – не стала лукавить.

Облизнула пересохшие губы и застыла в ожидании нового вопроса, который буквально рвался с его губ.

– А если... – начал было и замолчал, оборвав сам себя на полуслове.

– Что?

– Давай выпьем! – протянул бокал, чокаясь со мной.

– За что?

– За любовь? – улыбнулся он, оставаясь серьезным.

Даже напряженным внутри.

– За любовь! – Стукнулась с его фужером еще раз и залпом выпила сок.

– Почему ты развелась с мужем? – спросил Дима минуту спустя.

Вроде обычный такой вопрос, будничный. Тысячи семей распадаются ежедневно. Кто-то не сошелся характером, кто-то поймал супруга на измене, а кого-то просто заел быт.

Всегда можно отмахнуться. Наверное. Но сегодня не хотелось врать. Я чувствовала, что между нами установилось хрупкое доверие. Стоит один раз солгать, и все.

Но вспоминать прошлые годы жизни со Славой было равносильно пытке. И так не хотелось портить чудесный вечер почти забытыми кошмарами.

– Я не оправдала его ожиданий, – ответила нехотя.

– Он тебя бил? – спросил прямо Пейрак.

– Он иногда... выходил из себя. Слава работал в полиции, приходил со смен во взвинченном состоянии и срывался. Я пыталась подстроиться, но у меня не получилось.

– Почему ты оправдываешь этого ублюдка? Боишься, что он услышит? Вернется? Или продолжаешь любить? – вспылил Дима.

– Нет, – покачала головой, – просто пока я не простила его, пока не перестала вспоминать и ненавидеть, пока не отпустила прошлое, я не жила. Оглядывалась повсюду. Не хотела утром просыпаться. А потом поняла, что не могу больше так. Просто не выживу. – Я замолчала, смочив горло глотком сока.

В памяти вспыхнули картинки прежней меня. С черными кругами под глазами, с загнанным взглядом. Как боялась засыпать, прислушиваясь к каждому шороху и ожидая, что в любой момент нагрянет озверевший Слава.

– Но ты справилась?

– Да. Проснулась однажды, сходила в церковь, исповедалась, помолилась за его здоровье и решила начать жизнь с чистого листа.

– Молилась за него? Его сажать надо было! Зачем терпела? По нему давно тюрьма плачет.

– Думаешь, я не пыталась вначале? Но кто будет слушать простую девчонку? Надо мной просто посмеялись. Нет, меня выслушали, даже приняли заявление в отделении полиции. Для вида. А потом передали Славе.

– То есть выкидыш и два сломанных ребра у тебя были не из-за того, что ты якобы неудачно упала с лестницы? – процедил Дима, сжав кулаки.

– Откуда ты это знаешь? – ахнула я.

Да, такие моменты случались в прошлом. Слишком болезненные, чтобы о них вспоминать.

– Неважно. Главное, что на этот раз эта гнида не отвертится. – Дима посмотрел таким тяжелым взглядом, что мороз пошел по коже. – Он свое получит сполна.

– Если честно, мне все равно, что с ним будет. Он – это вчерашний день. А я живу в настоящем. И я счастлива. Сегодня. Сейчас, – улыбнулась открыто, прогоняя демонов прошлого.

– Со мной? Или просто? – зацепил взглядом.

Сглотнула слюну, чувствуя, как сложно сразу стало говорить. И как нелегко даются признания.

– С тобой, – все же выдавила из себя.

Вау, Ксюха, ты – герой!

Два слова! Каких-то два слова, а словно гранитная плита с плеч упала, когда я произнесла их.