– Ты нарочно?

Она резко обернулась, вздрогнула и распахнула глаза.

– Я… извините…

– Серьёзно меня не узнала?

– Олег?..

– Ну? – спросил я, крутнувшись перед ней. – Не узнать?

– Вообще нет, – кивнула Аня. – Выглядишь на миллион.

– Миллиона мало, – вспомнив указанную в «Шёлковой дороге» стоимость Арабеллы, усмехнулся я.

– Может, всё-таки поделишься гангстерскими планами? Зачем тебе это всё?

– Не могу, Анюта. Прости.

Она подошла ближе, стряхнула с плеча пылинку.

– Жаль.

– Слушай, а где тут поблизости…

– Я всё хотела спросить, – перебила она.

– …распечатать можно, – обречённо договорил я, догадываясь, что за вопрос последует. – Может, не стоит?..

Аня мотнула головой, принялась медленно обходить вокруг, якобы рассматривая пальто и брюки.

– Я всё хотела спросить – ты вроде такой милый. И… Я понимаю, всё началось, потому что тебе нужна была карта. Я всё понимаю. Обокрали, один в Москве. Но ты же не договариваешь, Олег. Да?

– Верно.

– И договорить не можешь? Или не хочешь? – останавливаясь напротив и заглядывая в глаза, с нажимом спросила Аня.

Изольда, ты выпустила её из своих длинных и сильных пальцев? Зачем? Послушная, не задававшая никаких вопросов Аня выходила из-под контроля, и это становилось неприятно.

– Увы, нет.

– М-м… Я давно не восторженная девочка.

Ну-ну…

– Я хотела бы понимать, чего могу ждать от наших отношений. Но от намёков ты уворачиваешься. Сам ни о чём не говоришь. Мы встречаемся уже достаточно долго, чтобы…

Встречаемся? Достаточно долго?!

– …чтобы я могла ждать определённости. В принципе, я не спрашиваю ни о чём…

Ну-ну!

– Скажи мне только. Среди твоих недоговорок есть девушка?

Сердце пропустило удар. Изольда вздохнула. Арабелла хихикнула и плеснула хвостом – где-то там, на другом краю Москвы, так далеко, так близко. А Аня должна была помочь мне её достать.

Пискнул телефон.

«Всё ещё злишься?»

Катя.

– Конечно, нет.

* * *

– Добрый день, – мягко улыбнулся я. Усердно упражняясь по совету Кати, я сумел добавить в голос бархатных ноток. Тщательно выбрав вместе с Аней новый гардероб – сорочка, жилет, ремень, галстук, зажим, запонки, – я стал выглядеть старше и представительней. Посетив барбершоп в обществе спрятанной в изящном кожаном портфеле Изольды, я стал совершенно не похож на себя. И Александра Юрьевна не должна была меня узнать – совершенно точно. Но в первую секунду не узнал её я. Мне открыла почти лысая старуха в коричневом шлафроке.

– Здравствуйте, здравствуйте, – закивала она, отодвигая решётки перед дверью. – Проходите… Разве что…

Венкерова замешкалась на пороге. Побряцала замком, шаркнула разбитым тапком. Набрала в грудь воздуху и, не глядя на меня, решительно попросила:

– Разве что покажите, пожалуйста, ваши бумаги. Рекомендательные письма и прочее.

– Само собой. – Я склонил голову. Эта свежайшая сорочка, ладно облегающий жилет, старомодная часовая цепочка, выглядывающая из кармана, – всё это вживало в роль куда лучше сценария. Да и обстановка в прихожей располагала: полумрак, пёстрые обои, развешанные по стенам веера, подсветка, так похожая на плавно горящие огоньки свечей… Я так и чувствовал себя потомственным аристократом, деловым наследником благородного семейства – правда, разорившегося, но это почти что мелочь.

Пока Александра Юрьевна рассматривала распечатанные в административной каморке хостела гербовые бумажки, я рассматривал её саму – вернее, её отражение в зеркале. Куда, позвольте спросить, делась ухоженная, полная достоинства дама, которую я встретил в Кусково? Дама, по крайней мере, бывшая такой до тех пор, пока не начала визжать.

Вместо неё в глубине зеркала, в рыжеватой, в золотых всполохах и коричневых мушках раме скрючилась над бумагами морщинистая старуха.

Даже при быстром взгляде, брошенном на меня, я поймал в её зрачках нервный, возбуждённый блеск. В грудь толкнуло какое-то чувство – как игла извне.

Страх.

– Не бойся её. Белла на твоей стороне. Эта старуха на посмеет тебе навредить.

Я незаметно потрогал пряжку портфеля, представляя, что глажу тонкие белые пальцы.

– Кажется, всё в порядке, – вздохнула Венкерова, но покосилась с некоторым сомнением. – Если вы не возражаете, я покажу их своему доверенному лицу.

Как в старом романе, блин.

– Конечно, Александра Юрьевна.

– Нет-нет, не разувайтесь, не стоит…

– Нет-нет. У вас так аккуратно, чисто, такие ковры…

– Да, муж привёз из Персии, – улыбнулась Венкерова. – Хотя я не заказывала экспертизу. Возможно, это имитация с Садовода.

– Садовода?..

Старуха воззрилась на меня с крайним удивлением. Брови взлетели почти до той линии, где начинались скудные, гладко зачёсанные седые волосы.

– Огромный рынок чего угодно на краю Москвы. Вот уж не думала, что господа, связанные с антиквариатом, не знают об этом гнезде. Впрочем, может быть, как раз из-за этого вы и не ведаете о подобных тёмных уголках… Наверняка вы бываете в иных местах. Более приятных, чем Садовод. И чем моя гостиная.

Я мельком оглядел крохотную, погружённую в бархатный сумрак комнату. От тяжёлых малиновых портьер пахло пылью. Стояла духота, а ещё веяло каким-то благовониями, сладкими и сухими. Словно тайная комнатка музея. Очень тайная. Очень древняя. Очень давно не прибранная. И стоившая, судя по наполнявшим её вещам, то ли смехотворно мало, то ли дороже, чем моя сумка с куклами. В зависимости от того, были ли окружающие вазы, кафель, картины, книги в массивных переплётах и прочее барахло подлинниками или имитацией, как мило выразилась эта старушка.

Эта Красная Шапочка.

Похоже, в благовониях был и дурман тоже. Как я мог забыть, за чем пришёл?

– Меня не интересуют вазы.

– Что, извините?..

– Ваша гостиная – очень приятное место, Александра Юрьевна.

Она склонила голову и улыбнулась смущённо, как девочка. На морщинистом лице это выглядело жутковато.

– Чаю?

Я был уверен, что она подаст каркаде. Разве могло быть иначе в этой мутной, душной квартире? Так и вышло. Красный, крепкий, горчащий чай.

– Итак…

Сделав три глотка, я решил, что вступительных реверансов достаточно. Поднял глаза на старуху, улыбнулся так, как тренировался – скупо, загадочно и спокойно, – и начал:

– Я рад, что вы согласились сотрудничать с нашим бюро.

– Пока – не сотрудничать, – покачала головой Венкерова. Прилизанные седые пряди сбивали с толку; сквозь них проглядывала шелушащаяся кожа, и это вызывало лёгкую тошноту.

Я на миг прикрыл глаза. Старуха продолжила:

– Пока – только поговорить.

– Разумеется. Разведать почву.

Венкерова благосклонно кивнула.

– Я вижу у вас немало вещей, представляющих ценность… – Старуха подняла брови, я быстро поправился: – Потенциальную ценность.

Ещё один благосклонный, неторопливый кивок.

– Но, полагаю, настоящие ценности вы не выставляете напоказ?

– Не нужно быть проницательным, чтобы это понять.

На этот раз неторопливо и почтительно кивнул я. Может быть, не стоило выбирать такие узкие брюки. Красиво, конечно, но уже начинает жать. И ещё неясно, сколько мне