реальное, а не благоглупости о том, что надо поднять престиж ученых. Просто скажи как.

Он вздохнул.

– Самый простой способ – опустить оппонентов, а не подняться самим.

– Ученые и так выше, – уточнил я. – Выше всех. Надо, чтоб поняли.

– Парень, – сказал я через двадцать секунд в другом месте и другому человеку, – ты что-то не понял очень важное…

Ствол пистолета смотрит ему в середину лба, расстояние двадцать метров, даже опытные стрелки часто промахиваются, это же не винтовка, но я цифровик, промахнусь, если только сам восхочу, и это, похоже, в моих глазах, потому что он застыл с поднятыми руками.

– Ты, – проговорил он побелевшими губами, – откуда…

– Парень, – сказал я честно, – я тебя не осуждаю. Сам временами такой. Но в обществе должна быть дисциплина… Или правила, назови как хочешь. И приходится вести отсев по уживаемости.

Он взмолился:

– Но если понимаешь…

– Понимаю, – согласился я, – но все же так не делаю, хоть и хочется.

– Тогда…

– Нет, – ответил я.

Его мышцы начали напрягаться, вижу замедленное начало прыжка влево, мой палец послушно потянул на себя спусковую скобу.

Он все же прыгнул, но пуля быстрее, рухнул на середину комнаты уже с дырой в середине лба.

Я с досадой сунул пистолет за пояс, ну что я оправдываюсь, прав абсолютно, это остатки той прошлой морали, которую создал мир, чтобы из горстки человечества вырастить огромную-преогромную толпу как необходимость для быстрого роста науки и технологий.

Сейчас пора ее отбросить и выйти из зоны комфорта, принять новую, более жестокую и неуютную реальность.

На лестничной площадке я вызвал лифт, вошел в кабину, камер нет, прекрасно, под ладонью силовой кабель легко ощутился через фанерную стенку, спасибо, дорогой…

Через пару секунд я вышел на другом конце города точно так же из свободной кабинки лифта.

Раньше в таких случаях на полу оставалась одежда, полиция с великим облегчением начинала искать следы ДНК, по базе данных можно сразу определись все, вплоть до адреса, да только не тот случай…

Видеокамеры отключаю сразу, хотя мог бы и не трудиться, все равно аватары создаю каждый раз другие. Как говорили в старину, костюм на выход.

А в своей квартире снова напомнил себе, что нужно закончить давно начатый апгрейд виртуальной одежды. Пора начинать менять ее свойства так, что даже бронебойный снаряд не пробьет такую рубашку или простенькие с виду джинсы.

Непробиваемость достичь легче, чем рассчитать трепыхание рубашки под ветерком или намокание под дождем.

Не знаю пока, зачем это мне сейчас, но чувствую, пригодится.

Медленно брел по тротуару, это мой мир, в этом живу, а квантовый – всего лишь мастерская. Слева в такт моим шагам проползают навстречу и пропадают за спиной массивные стены здания, справа в пяти шагах шуршат шинами электроавтомобили, все существует так, словно так и останется, никто не подозревает, что совсем скоро все это исчезнет…

За моей спиной, где я тоже вижу все отчетливо, не поворачивая головы, один автомобиль резко свернул к бровке, догнал меня, боковое стекло опустилось, в окошке показалось рельефно обрисованное лицо Рафаэллы.

– Эй, – крикнула она, – очарованный странник! Садись, подвезу!

Я сделал вид, что оглянулся в испуге, ответил подчеркнуто нервно:

– Ой, кто это? Черные воронки перекрасили, да?

– Черные воронки? – переспросила она. – Ах да, ты знаток истории? Садись, а то вон люди смотрят.

– Смотрят в мобильники, – возразил я. – Нет, чтобы на тебя… Эгоисты!

– Садись, – повторила она настойчиво. – А то наручники одену!

Я вздохнул, обошел автомобиль и опустился на соседнее сиденье.

– А бить будешь?

Она мгновение подумала, сообщила свирепым голосом:

– Чуть позже. Сперва пытка первой степени.

– А если я снова девственник?

– Сперва ее лишу, – сказала она. – А вот потому!

Вспыхнул зеленый свет, автомобиль послушно рванулся с места. Меня вжало в спинку кресла, электрокары становятся все мощнее, силовым структурам положено все самое свежее и быстрое.

– Как это мы снова? – поинтересовался я. – На мне что, маячок?

Она положила ладони на баранку руля, то ли ведет, то ли контролирует автоматику, в мою сторону даже не повела глазом.

– А ты как думаешь?

Я подумал, сказал важно:

– Думаю, ты в меня влюбилась. И теперь преследуешь с сексуальными целями. Абьюзерша, словом. А я потенциальная жертва насилия.

– Насилие, – пояснила она, не поворачивая головы, – и силовые структуры, как догадываешься, близки даже синонимично.

– В прошлый раз ты это доказала, – ответил я. – Весьма так затронула мою честь. Хочешь потрогать еще?.. Ну пожалуйста!

Она огрызнулась:

– Обойдешься.

Я видел, как она часто посматривает на меня в зеркало:

– Что, у меня прыщ на носу?

Она покачала головой.

– Хорошо бы, чтоб не задавался. А то как реклама здорового образа жизни. Настолько чистая кожа, что… Мне нравится твоя рубашка. Ты вообще сменил имидж в той мере, как обычно меняют мужчины. Для вас это кардинально сменить, когда джинсы того же цвета и той же фирмы, кроссовки тоже адидасы, и рубашка один в один та же…

Я смотрел с интересом, сказал подбадривающе:

– Ну-ну?.. К чему ты это?

Она вздохнула, сказала медленно:

– Да из головы не идет один случай… На днях был убит известный своими выступлениями в прессе и в сетях астролог и провидец.

Я сказал саркастически:

– Ах, какая потеря для общества!

Она вздохнула.

– И снова никаких зацепок. Хотя предполагаемый убийца оставил как улику рубашку, джинсы и кроссовки. Точно такие, какие были на тебе в прошлый раз, когда мы сидели в кафе. И какие я видела в твоем платяном шкафу. Там их не меньше дюжины.

Я уточнил:

– Это точно, что были на нем? Может, купил и нес домой?

– Может, – согласилась она. – Все может. Но теперь мы знаем, как он одет. Мужчины редко меняют привычки. Если женщина покупает платье, она купит дюжину разного фасона, цвета и конкурирующих фирм, а мужчина возьмет одну рубашку, да и то такую, что на нем. А если поставить ему задачу купить много, купит дюжину одинаковых, чтобы не заморачиваться, какую надеть в понедельник, а какую в воскресенье.

Я развел руками.

– Ишь, какие эти мужчины предсказуемые. Буду знать.

Она поинтересовалась с настойчивостью в голосе:

– А зачем ты сменил сразу рубашку, джинсы и кроссовки? Те у тебя были почти новые. Мужчины обычно пользуют до износа.

Я опустил взгляд на свои ноги.

– Правда? А мне кажется, все на мне то же, что и вчера, и весь месяц.

– Это тебе кажется, – сообщила она. – Пусть даже у тебя десяток пар одинаковой обуви, как и полный шкаф одежды. Обычно мужчины так не делают, но тебе могла