вас всему, что девочке-подростку, по его мнению, надо знать о сексе, – и многому, чего знать не надо.

В конце концов Фрэнк номер один, ваш отец, в порыве итальянского темперамента однажды вечером на парковке «Уолгрин» бьет Фрэнка номер два, вашего любовника, прикладом винтовки. Вы сажаете вашего отца в тюрьму, он клянется, что убьет вас и вашего любовника. Наверное, на самом деле вы не верите, что он когда-либо причинит вам боль – вы его единственная дочь, вы всю жизнь были его маленькой принцессой, возможно, даже больше. Поэтому за себя вы не боитесь, но действительно думаете, что ваш отец искренен в угрозе в адрес вашего любовника. И вы считаете, что у вашего отца есть связи и наличные деньги, чтобы заказать убийство, если он этого захочет.

Третья вершина треугольника – два ловкача, Лэнни Митчелл и Роман Собчински. Опять же двое мужчин в возрасте. Они говорят и действуют жестко, у каждого при себе оружие. Продавец автомобилей, первоклассный лжец Лэнни, и бывший заместитель шерифа, женатый мужчина, которому нравятся девочки-подростки, – Роман.

Лэнни предлагает убить ваших родителей, и тогда к вам перейдет опека над Майклом, и вы унаследуете имущество отца, даже если вы не упомянуты в завещании. У такого рода услуги есть цена, но поскольку сейчас денег у вас нет, как аванс они готовы принять замену: ваше соблазнительное юное тело. Итак, вы начинаете гулять с ними в качестве предварительной оплаты, а наличные они должны получить после вашего вступления в наследство. От Делуки вы все это скрываете, не желая, чтобы он знал о вашей сексуальной связи с этими двумя, и он думает, что при посредничестве своего крестного вы пытаетесь как-то уладить конфликт с отцом из-за него.

Время идет, Лэнни и Роман тянут с выполнением обещанного, придумывая один предлог за другим: то им надо поэтажный план дома, то фото членов семьи, то их распорядок дня, потом наличные авансом, которые, по их мнению, Делука может получить за рецепты в аптеке. Наконец, они вам говорят, что на самом деле препятствием к убийству выступает ваш брат, слишком сложно убить родителей, не убив и его. В итоге вы соглашаетесь и на это, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. Видимо, вы считали, что успеете как-нибудь вытащить Майкла.

К тому времени Делука на грани нервного срыва. Он уверен, что ваш отец его убьет, и каждый день ездит на работу разными маршрутами, а в здании, где вы живете, выходит из лифта на разных этажах, даже носит для защиты заряженный «дерринджер». Он настолько не в себе, что вы, в попытке его успокоить, в конце концов убеждаете Романа, которого он считает вашим крестным, дважды поговорить с ним по телефону. В одном из этих разговоров Делука приказывает Роману не ждать и убить вашего младшего брата Майкла, но не говорить об этом вам. Майкл, по словам вашего любовника, приходил в «Уолгрин» и смотрел на него, и Делука был убежден, что мальчик был частью задуманной вашим отцом вендетты.

Все это запутанное дело продолжается до тех пор, пока ваш юный разум наконец не осознает, что эти два потенциальных наемных убийцы, Роман и Лэнни, не собирались ничего делать, кроме как получить с вас все, что только можно. И согласно версии обвинения на вашем суде, в этот момент вы с вашим любовником, Фрэнком Делукой, решили, что вам придется убивать самим.

Я откинулся на спинку стула в маленькой комнате для свиданий. Взгляд Патрисии Коломбо был прикован ко мне, как и взгляд Пегги Бирн. Конечно, такова лишь моя первоначальная, самая предварительная оценка произошедшего. Позже мне многое удалось узнать, гораздо больше, чем я знал тогда, восполняя пробелы и нестыковки этой сложной истории. К сожалению, я также понял, что некоторые ее детали никогда не состыкуются.

– Вы и Фрэнк в конечном счете арестованы, – подвел итог я, – сначала вы, а недель шесть спустя он, и вас судят вместе за убийства. Роман и Лэнни дают против вас показания в обмен на освобождение от преследования. Вы показаний не даете, а Делука встает и называет всех, кроме Бога, лжецами – даже после того, как свидетель рассказывает присяжным, что Делука пытался из своей камеры в окружной тюрьме убить двух человек, чтобы те не могли дать против него показания. Излишне говорить, что присяжных ему очаровать не удалось, им потребовалось всего два часа, чтобы признать вас обоих виновными.

На дворе, – спокойным голосом сказал я Патрисии, – 1991 год, и вы сидите в тюрьме почти пятнадцать лет. Вы не дали показаний на суде, вы отказываетесь говорить с прессой, с писателями, которые хотят рассказать вашу историю, вы даже не приходите на слушания по собственному условно-досрочному освобождению. Некоторые люди называют это проблемой во взаимоотношениях с людьми, другие говорят, что вы просто глупы и злейший враг самой себе. Какова бы ни была причина, если вы будете продолжать в том же духе, вы останетесь здесь, пока не состаритесь и не поседеете.

– Вам когда-нибудь приходило в голову, – спросила Патрисия таким же спокойным тоном, – что мне, возможно, стоит остаться здесь? Вам когда-нибудь приходило в голову, что я именно там, где должна быть?

– Не вы, – сказал я, – принимаете такие решения. И никогда не будете их принимать.

Она на мгновение опустила глаза и едва заметно вздохнула.

– Посмотрите, – сказала она тихим голосом, который едва заметно дрожал. – У меня здесь хорошая жизнь. И я кое-чего добилась. Я даже думаю, что в действительности для меня это не тюрьма, для меня это, скорее, спасательный центр, он спас меня от ситуации, которую я совершенно не контролировала, ее никто не контролировал. Я должна была умереть, и вы никогда не узнаете, сколько раз я жалела, что не умерла. Но это место меня спасло и показало, как я могу принести хоть немного пользы людям, помогая спасению других девушек, попадающих сюда впервые. Здесь я что-то делаю – то, что я не могла сделать на свободе. И здесь я нахожусь в безопасности. Я защищена от мира Фрэнка Делуки, Лэнни Митчелла, Романа Собчински. Я больше никогда не хочу опасаться такого рода людей.

– Вам сейчас не пятнадцать, семнадцать или девятнадцать, – напомнил я ей. – Из всего, что я слышал о вас от Пегги, мне было бы жаль любого мужчину, который попытался бы воспользоваться вами сейчас.

– Я прекрасно умею постоять за себя здесь, в контролируемой среде, – отметила