– Зачем ей Ада? – спросила я, хотя и сама об этом уже догадалась.

Алина лишь подтвердила мою мысль:

– Перед расставанием дед показал ей место тайника. Я права? – спросила она у Воронкова.

– Возможно, – пожал плечами Сергей Петрович и с кажущимся равнодушием сказал: – Я не допрашивал Юлию Коган и не собираюсь.

– Но вы же ее поймали, – возмутилась я, чуть было не брякнув: «Мы ее поймали».

– И что с того? Мне своих соотечественников предостаточно, – Воронков провел ребром ладони по горлу. – Но вы не волнуйтесь, этой дамочкой займутся мои коллеги из Интерпола.

– И что с ней будет? – полюбопытствовала Алина.

– Скорей всего, вышлют в Соединенные Штаты, а уже там будут судить.

– Наверное, большой срок вкатают? Лет этак сто. Не повезло.

– Конечно, не повезло. Не встреться она с вами, может быть, и затерялась бы с чужим паспортом, – хмыкнул Воронков. – Земной шарик большой.

– Нашли кого жалеть. Преступницу! – возмутилась Алина, обидевшись на майора. – Зато Интерполу повезло! Однако как же вы нас не любите, Сергей Петрович!

– Я? Я вас обожаю. Без вас моя жизнь была бы серая и скучная!

Пока Алина и Воронков отпускали друг другу колкости, до меня вдруг дошло.

– Но если все было так, как мы думаем, то Ада, она же Алевтина Павловна Крошина, должна была знать, в каком месте Яков Соломонович спрятал сокровища, – вслух высказала я свою мысль. – Вот почему она так испугалась!

– Вы что-то сказали? – не расслышал моего бормотанья Воронков.

Зато Алина, сидевшая рядом, подхватила мою мысль и зашептала прямо в ухо:

– Точно! Она нашла тайник, – она больно толкнула меня в бок и демонстративно поднялась со стула. – Больше выслушивать, Сергей Петрович, ваши нападки мы не намерены! Пойдем, Марина. Мы ему преступницу на блюдечке с голубой каемочкой, а он нам вместо благодарности – оскорбления в лицо.

– Куда вы? – Воронков так и не понял, какая муха укусила мою подругу. – Ну хотите я принесу вам свои извинения? – без намека на шутку спросил он.

– Нет, не хотим! Раз вы нас считаете источником своих неприятностей, мы ни минуту у вас не останемся, – фыркнула Алина и решительно направилась к двери.

– А как же бабушка? – желая реабилитироваться, спросил Воронков. – Я еще не все вам рассказал.

– Какая бабушка? – я не сразу поняла, о ком идет речь.

– Сахно Клавдия Егоровна, няня сестер Иволгиных. Марина Владимировна, вы же просили разобраться, – жалобным голосом напомнил Сергей Петрович.

Почувствовав себя в этой стычке победительницей, Алина резко повернулась от двери к Воронкову.

– Няню тоже Юлия Коган на тот свет отправила?

– Нет, этой смерти на ее совести нет. Скорей всего, бабушку отправил на тот свет родной внучек. Если вы помните, Клавдия Егоровна жила с дочерью и внуком.

– Не помним, – отрезала Алина. – То, что у нее есть дочь, работающая на рынке, нам известно. А вот о внуке мы слышим впервые. А он имеет какое-то отношение к Аде Семеновне или Алевтине Павловне?

– Нет, – покачал головой Воронков. – Кирилл Фоменко (дочь Клавдии Егоровны по мужу Фоменко) – трудный подросток. Из школы его попросили уйти, мать отнесла документы в ПТУ, но и там он учиться не желает. Все вечера проводит в сомнительной компании. Несколько раз с ним беседовал участковый инспектор, да, похоже, без толку. Недавно был накрыт притон наркоманов. Так вот, среди прочих был и Кирилл Фоменко. Пожалели парня, побеседовали и отпустили, а зря – теперь он в бегах.

– Как так в бегах?

– После смерти бабушки его никто не видел. Соседки, которые днями просиживают на лавочке перед домом, утверждают, что незадолго до возвращения дочери Сахно с работы Кирилл выбежал из подъезда крайне взволнованным.

– Само собой напрашивается вывод – бабушку кокнул внук, – констатировала Алина. – Ну что ж, и с этим все понятно. Марина, мы уходим. Поздно уже, – не простившись с Воронковым, она буквально выволокла меня из кабинета.

– Что ты себе позволяешь? – зашипела я на нее. – Что за спешка?

– Поехали к Алевтине Павловне. Допросим дамочку на сон грядущий. Куда она дела сокровища?

– Алина, хочу тебе напомнить, – крикнула я вслед, потому что она уже во всю прыть мчалась по коридору к лестнице, – Яков Соломонович – дедушка Алевтины Павловны, и она вправе распоряжаться оставшимися после него ценностями.

Какой там! Вместо ответа до моих ушей донесся лишь цокот каблучков. Догнала я Алину лишь возле машины. Она сидела в салоне и смыкала ключом зажигания. Должно быть, ее волнение передалось и автомобилю, потому что завести мотор с пол-оборота у нее не получилось. Наконец «Опель» зарычал, а Алина, повернув в мою сторону лицо, недовольно сказала:

– Долго тебя ждать? Садись быстрее.

– Алина, – начала было я, но она не дала мне и слова сказать.

– Мы должны расставить все точки над «i». Или ты со мной не согласна? Состава преступления у Крошиной нет, а потому Воронков в этом деле нам не помощник. Поехали.

Увидев нас, Алевтина Павловна удивленно приподняла брови:

– Вы? Я думала, что мы уже все с вами выяснили.

– Не все. Можно мы пройдем? – немного бесцеремонно спросила Алина.

– У нас для вас новости, касающиеся вашей сестры, – добавила я.

– Хорошо, проходите, – Алевтина Павловна отошла от двери, пропуская нас внутрь квартиры. – Прошу в гостиную. Чай, кофе? Я приготовлю.

– Спасибо. Ничего не надо. Уже поздно, мы ненадолго, – сказала я, взглянув на циферблат часов в гостиной. Стрелки показывали четверть девятого. Олег, наверное, давно меня хватился.

«Что же он не звонит?» – подумала я и тут же вспомнила, что мой мобильный телефон остался лежать на письменном столе в «Пилигриме». Значит, опять будет нудить: «Для чего ты оплачиваешь мобильную связь, если никогда ею не пользуешься? Дозвониться к тебе невозможно».

– А дочь ваша дома? – как бы невзначай спросила Алина, усаживаясь в кресло.

– Ангелина? – напряженным голосом спросила Крошина. Она попыталась придать лицу равнодушное выражение, но так и не смогла. Ее волнение выдали дрожащие губы и капельки испарины, выступившие россыпью по лбу. – Нет, она еще не возвращалась с работы и будет очень поздно. Нет смысла ее ждать.

– Да вы не волнуйтесь так, – успокоила Алина. – Мы знаем, что после разговора с нами вы поехали к дочери, и она вам во всем призналась. Призналась она и нам. Жаль, конечно, что так получилось с Адой Семеновной, но, видно, такая у нее судьба.

– Если не о смерти Иволгиной вы пришли поговорить, тогда о чем? – все еще трепещущим от волнения голосом осторожно спросила Крошина.