С земли безлесые территории оказались удивительно симпатичными – здесь было несколько горных цепей и сотни просторных впечатляющих долин, каждый акр которых использовался для того, чтобы прокормить 18-миллионное население. Пейзаж напоминал заполненные водой рисовые прудики Азии, отбрасывавшие яркие зеленовато-голубые блики под лучами весеннего солнца, склоны ее холмов, на которых аккуратно росли грядки моркови, салата и капусты.

Фрукты и овощи, которые я здесь попробовал, были свежими и дешевыми – всего за 25 центов я мог купить восемь бананов, или шесть сочных помидоров, или фунт экзотических фруктов прямо из леса. Я с удовольствием отведал вкуснейшей тилапии, стейк из мяса зебу (которого никогда до этого не ел), пресноводных креветок (о существовании которых не знал) и китайского супа (в котором плавали колено теленка и кусочки внутренних органов курицы, о съедобности которых я до этого не подозревал).

Зебу – представитель крупного рогатого скота, проживающий на юге острова и придающий окружающему пейзажу азиатский оттенок своими огромными рогами, жировым горбиком на шее и длинными складками кожи под ней. Зебу, более мирные и послушные, чем остальная скотина, были повсюду – от пашен на рисовых полях до дорог, по которым они тащили тяжелые деревянные телеги с огромными колесами. На вкус они тоже были ничего, немного напоминали буйволов, но их мясо было немного суше и жестче, чем говядина.

Почва долин была богата каолином (или китайской глиной), идеально подходящей для сохранения воды в рисовых запрудах и создания кирпичей. В каждой деревне, где я останавливался, находилось свое поле для производства кирпичей, спрятанное за фермами, на которых возделывалось от десяти до сотни рисовых запруд, каждая размером с баскетбольное поле, но с разными формами, подогнанными под ландшафт. Когда малагасийцы добавляли новое поле, они выгребали глиняную жижу, раскладывали ее у дороги, прокатывались по ней прессом, чтобы выдавить воду, и разрезали на бруски, давали им высохнуть в течение нескольких недель, а затем либо отвозили готовые кирпичи в город, чтобы заработать денег, либо использовали их для постройки новых домов, которые должны продержаться сотню лет (не считая соломенных крыш) и гармонично слиться с однотонной окружающей средой.

После этого фермеры затапливали прудики и часто запускали небольшой косяк маленьких рыбок, которые съедали личинок москитов и других неприятных насекомых. Испражнения рыбок падали на дно и делали почву плодородной. Позже крестьяне запускали в пруд несколько одомашненных уток или гусей, которые кормились откормленной рыбой и добавляли к почве свои собственные экскременты, и только после этого крестьяне вручную высаживали молодые ростки риса.

Половина человечества зависит от риса, включая множество самых бедных народов. Это их основной продукт питания, источник одной пятой всех калорий, потребляемых на земном шаре, и единственная распространенная зерновая культура, которую можно вырастить в жарком и влажном климате, где быстро увядают пшеница, ячмень, соя и рожь.

Но рис находится под угрозой. Его производство резко возросло в 1960-е, во время «зеленой революции», так как селекционеры увеличили сбор урожая в три раза, чтобы прокормить растущее число обитателей стран, где рис был главным источником питания. Но урожай с акра земли с тех пор не увеличился, в то время как население удвоилось, а по прогнозам приблизится к 9,6 миллиарда в 2050 году, что потребует увеличения урожая риса еще в два раза.

Изменения в климате также окажут негативное влияние на рис, ведь повышение температуры приведет к засухе, жаре и испарению воды. Агрономы Корнуолла предвещают, что эта ситуация «заставит людей задуматься над новыми путями выращивания риса» и приведет к тому, что крестьянам придется оставить рисовые поля, залитые водой, на которой эта культура произрастала с библейских времен.

Многие из нас не совсем верно предполагают, что вода в запрудах нужна для того, чтобы питать растения, но на самом деле слой воды не позволяет сорнякам пустить корни. Сорняки приносят рису намного больше вреда, чем любой другой зерновой культуре, так как главным врагом риса является дикий рис, который свободно скрещивается с растущей культурой, итогом чего становится неконтролируемый обмен генами. Это дает дикому рису возможность противостоять губительным инфекциям, но также заставляет современный генетически модифицированный рис терять свою производительность. Из-за нехватки свежей воды пережитком истории станут не только эти красивые заводи, но также и миллионы наших бедных собратьев, которые зависят от них.

Любое глобальное потепление нанесет наибольший ущерб тропическим культурам, потому что эти растения уже подвергаются действию самой высокой температуры, которую только могут вынести.

Более того, африканскому сельскому хозяйству был нанесен большой урон из-за заражения, переносимого войлочником, которое напало на плантации кассавы и для которого до сих пор не найдено противодействие. А так как кассава (также известная как маниока, тапиока и юкка) является третьим среди самых важных источников углеводов на планете и миллионы бедных африканцев довольствуются ее крахмалистыми клубнями для восполнения запаса калорий, то возможность всеобщего голода выглядит пугающе реальной. Ох, Африка!

Мадагаскар известен своими лемурами, здесь в заповедниках выжили 99 видов, и мне посчастливилось увидеть десять видов за десять дней поездки длиной в 2000 километров.

Главная теория, объясняющая, почему лемуры живут только на Мадагаскаре, утверждает, что 100 миллионов лет назад их предки эволюционировали на Африканском континенте и случайно стали мореплавателями, когда их унесло в море во время штормов. Они проплыли через Мозамбикский пролив, шириной в 425 километров, и добрались до Мадагаскара 62 или 65 миллионов лет назад на кусках древесины, в то время как менее удачливые хищники утонули по пути. Эти туристы поневоле произвели несколько видов и заполнили незанятые биологические ниши Мадагаскара, таким образом избегнув борьбы с другими видами животных за еду или территорию и придя к процветанию.

Современные лемуры являются характерными жителями Мадагаскара, и среди них попадаются виды, ведущие ночную, дневную или сумеречную жизнь, некоторые из них равномерно активны днем и ночью, а сезоны засухи проводят в спячке. Их размеры варьируются от индри, которые могут весить до 110 кг и обладают жутким криком, разносящимся на километры вокруг, до крошечных карликовых мышиных лемуров, являющихся самыми маленькими приматами планеты – они могут поместиться в чайной чашке. Все они очень милые, трогательные и ласковые. (Я даже хотел написать о них небольшое стихотворение, которое стало бы моим первым «лемуриком».)

Самым редким считается золотистый лемур – существование этого вида открыли только в 1986 году. Он обитает только в тропическом лесу Раномафана.

Но как же найти это существо?

Поиск лемуров – не такое легкое занятие, как, скажем, поиск белок в Центральном парке или пищух на горе Уитни. Прежде всего, мне нужно было два дня добираться до Раномафаны, затем встать до восхода солнца, так как эти крошки проявляют активность и отправляются на поиск еды только между рассветом и девятью часами утра, потом мне нужно было нанять двух гидов, один из которых помогал мне искать лемуров, а другой вел через лес. Я шел через джунгли по холмистой местности два часа, продирался через плотные, влажные, липкие, скользкие джунгли, цеплялся за корни, лианы, вьюны, шипы, скользил по грязи и прятался в густых зарослях гигантского бамбука, ведь его самые молоденькие, нежные, покрытые пленкой цианида листья были любимым лакомством зверьков.