– Я прибыл не один!

– С вами был несчастный охотник. Но в деревне нет газет, он не имел возможности… да и вряд ли имел желание… снабжать его сиятельство прессой. Это сделали вы. Тут-то я вас и заподозрила.

– В чем?

– В том, что вы выследили и убили настоящего Андрея Вадимовича Баклана и заняли его место. Письмо, которое мы с Алексом написали российскому комиссару, безусловно, было перехвачено.

– Каналья-кабатчик проболтался Йонуцу! – процедил Максимов, вспомнив сцену в деревне, когда сидел в сугробе у входа в трактир.

– Вы решили этим воспользоваться, убили какого-то русского чиновника, который наверняка и не знал о наших бедах, и прибыли сюда под его именем, как представитель верховного руководства края. Дорогу через лес вы, конечно, знали, могли бы обойтись без провожатого, но прихватили с собой больного старика, чтобы, во-первых, все выглядело еще более правдоподобно, а во-вторых, чтобы в деревне не осталось никого, кто мог бы показать путь к замку. Проводника вы задушили первой же ночью, когда спали с ним в одной комнате. Поскольку осмотр и вскрытие тела производил его сиятельство, все сошло за естественную смерть от сердечного приступа.

Граф Ингерас скривил рот в деланой усмешке:

– Зачем бы понадобилась вся эта комедия?

– А затем, что вы лишились Йонуца, своего вернейшего помощника, и контроль над нами оказался ослаблен. Вам нужен был новый помощник и соглядатай. Таковой у вас имелся, но вне пределов замка. Требовалось внедрить его сюда, не вызвав наших подозрений. Представитель полномочного комиссара, прибывший якобы по нашему же письму, – что может быть лучше? Все звучало очень убедительно, были официальные документы, заверенные генерал-лейтенантом Дюгамелем. У нас не было оснований не верить!

– Откуда вы, черт возьми, это знаете? – окрысился Баклан-Кулик.

Анита извлекла из-за корсажа бумагу с гербовой печатью.

– Это я нашла сегодня у вас в комнате. Там были и ваши подлинные документы, из которых я узнала, как вас зовут на самом деле… Спасибо Алексу: он очень мне помог, сумел убедить вас в том, что я похищена. Я попросила его выманить вас из замка, чтобы дать мне время без помех покопаться в ваших вещах.

– А следы на улице?

– Детская уловка. Ночью мы с Алексом дошли до леса, а потом по своим же отпечаткам вернулись обратно. Галоши нашлись у нас в чемодане.

– А вы хитрая бестия!

– Попрошу выбирать выражения, – нахмурился Максимов.

Тут заговорил граф Ингерас:

– Что за бумага у вас в руке?

– Извольте ознакомиться. – Анита протянула ему листок с печатью. – Это мандат, выданный гвардии поручику Баклану. Очень жаль, что пока еще не ввели обычая снабжать документы дагерротипами. Зато на обороте имеется подробное описание внешности подлинного Андрея Вадимовича. Я не ожидала подвоха, поэтому, когда этот человек, – она показала на Кулика, – предъявил мандат, не стала вчитываться в текст. И напрасно! Там говорится: «Волосом рус, широкоскул, глаза имеет серые, на левой щеке родинка в форме овала…» Как видите, ни одна из этих примет не соответствует…

Максимову тоже любопытно было заглянуть в мандат, он оставил лже-поручика без внимания и вытянул шею, заглядывая в бумагу, которую граф держал возле свечи. Кулик не стал медлить и прыгнул вперед. Однако ему пришлось перед тем сделать еще одно вынужденное движение – бросить на пол шинель, которую он держал в руках.

Максимов развернулся всем корпусом и выпалил из трофейного пистолета. Пуля просвистела над макушкой Андрея… как его там дальше?.. и угодила в сервант, стоящий подле двери. Одна из стеклянных емкостей лопнула, и с полки засочилась уже порядком загустевшая кровь, лакомство графа Ингераса.

Выстрел, хоть и не меткий, заставил Кулика остановиться.

– Назад! – приказал Максимов. – Уж из своего «Патерсона» я не промахнусь. – И он наставил револьвер точно в грудь своему противнику. – Продолжай, Анна.

– А я уже все сказала. – Анита протянула руку, чтобы забрать у графа мандат.

Ингерас глядел на нее с ненавистью и в то же время с восхищением. Поднес руку с компрометирующим документом к свече, пламя чуть лизнуло уголок мандата, бумага в этом месте почернела.

– Что это вам даст? – передернула плечами Анита. – Вы все равно в нашей власти, а правду мы уже знаем.

Граф скомкал мандат и швырнул его Аните.

– Правду? Вы ничего не знаете! И не имеете права нас в чем-либо обвинять…

Анита расправила листок и водворила его на прежнее интимное место.

– Конечно, всей правды я не знаю. Мне, например, неведомо, кем приходится вам господин Кулик и чем вы заслужили с его стороны такую верность.

Человек, только что развенчанный из пернатых хищников в птицу более мелкую и неказистую, дал понять, что он тоже принимает участие в дискуссии:

– Этого я скрывать не собираюсь. Его сиятельство спас меня, вернул к жизни… Я был сыном торговца скобяными изделиями, папаша мой держал две лавки в Таганроге. Когда он окочурился, его дело перешло ко мне. Я продал обе лавки, а на вырученные деньги отправился в путешествие. Давно мечтал посмотреть мир… В Индии заразился оспой, подыхал во вшивой гостинице. Но удача мне улыбнулась – я встретил графа Ингераса. Он вылечил меня, хотя тамошние доктора уже отправили ко мне гробовщика, чтобы тот снял мерку…

– История, очень похожая на мою, – кивнула Анита. – Да вы, граф, просто чудодей! Притом бескорыстный.

– Он не взял с меня денег, – подтвердил Кулик, – но предложил остаться и служить ему. Я согласился и с тех пор ни разу не пожалел о принятом решении.

– Выходит, корысть со стороны его сиятельства все-таки присутствовала.

– Я бы не назвал это корыстью. Папашины денежки к тому времени уже заканчивались, и я не имел представления, чем буду заниматься дальше. Граф подарил мне работу и, соответственно, заработок.

– В чем же заключается ваша работа? Хотя… можете не говорить. Сразу видно, что вы – человек беспринципный, чужая жизнь для вас ничего не стоит. Баклан – ваша первая жертва или вам и прежде доводилось выполнять похожие… мм… деликатные поручения его сиятельства? Не просил ли он вас, к примеру, убить египтянина Халима-Искандера… или еще кого-нибудь?

– Прекратите допрос! – загремел граф. – А вы, Андрей, не смейте отвечать. В этом доме пока еще хозяин – я.

– Я вас не допрашиваю, я не из полиции, – промолвила Анита, не повышая тона. – И я держу в уме, что вы излечили меня от страшной болезни… Мы просто беседуем.

Граф что-то обдумал, и его безобразное лицо немного разгладилось.

– Хорошо. Давайте побеседуем… Присаживайтесь. Андрей, придвиньте кресла.

Кулик сделал движение в сторону, но Максимов упредил его – угрожающе качнул стволом «Патерсона». Еще и второй пистолет успел перезарядить, так что был во всеоружии.