— Я так поминаю, уже завтра, он сам хочет приехать за мной, — паниковать преждевременно, поэтому старалась говорить, скрывая нервозность, спокойно и ровно. С задачей практически справилась, голос не дрожал.

Беркутов кивнул, молча подошёл к креслу, стянул халат и лишь после того, как накинул его на себя и запахнулся, выдал:

— Варвара, Сергей Юрьевич прав. Тебе действительно лучше уехать.

Уехать? То есть всё, здесь я ему больше не нужна?!

Если бы Беркутов взял хлыст и со всего маха меня ударил, раздирая кожу до мяса и костей, мне и то было бы не так больно и обидно, как сейчас после его слов.

— Пойду тогда собираться, — бесцветным голосом отозвалась я и, посильней натянув одеяло на грудь, поднялась с кровати и направилась к выходу. С собой прихватила лишь телефон, сумку и одежду заберу позже, когда Беркутова не будет в бунгало.

С каменным лицом преодолела половину пути, но, когда проходила мимо Никиты, запнулась, потому как одеяло зацепилось за что-то.

Обернувшись, увидела, что это Беркутов наступил ногой на край одеяла, что волочился по полу.

— Варя, у нас всё хорошо? — поймав мой взгляд, поинтересовался мужчина.

— Да, — ответила я и даже выдавила улыбку. — Конечно.

— Тогда какого чёрта ты уходишь? Только про сбор вещей не ври.

— Мне в туалет надо, а у тебя стесняюсь — с лёту придумав отговорку, я дёрнула за одеяло, и оно выскользнуло у Беркутова из-под ноги.

— Варя… — донеслось в спину, но я даже не обернулась, выскочила из спальни, а добравшись до своей, закрыла дверь на ключ и заперлась в ванной.

Всё, закончилась моя сказка.

Никита хотел трофей, Никита трофей получил, теперь его с чистой совестью за ненадобностью можно бросить в коробку к точно таким же, а себе найти новую цель.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«Тебе действительно лучше уехать». Каждое слово этого предложения я теперь буду ненавидеть до конца дней. Мерзкая надоедливая фраза, не умолкая, звучала у меня в голове, всякий раз заставляя сердце сжиматься до размера изюма.

Для кого лучше? Естественно, лучше для Беркутова отослать меня с глаз долой, без истерик и объяснений, прикрываясь благовидным предлогом.

Да и фиг с ним, уеду! Сейчас пореву, потом приму душ, соберу чемоданы и, не дожидаясь отца, рвану в аэропорт. Знаю, будет больно вспоминать о Никите, но я переживу, по крайне мере, постараюсь ….

Выйдя из ванной, обнаружила, что в спальне я не одна. Дверь в комнату нараспашку, а Беркутов сидит медитирует в кресле, причём изначально кресло спинкой прислонялось к стене, а мужчина его передвинул, чтобы оно смотрело в сторону ванной.

— Сходила в туалет, теперь тебе никуда срочно не требуется убегать? — тон мужчины холодный и раздражённый, впрочем, как и его взгляд. Интересно только, почему?

Вопрос показался мне идиотским, поэтому и не подумала на него реагировать, вместо этого молча подошла к зеркалу, стянула с головы полотенце и так, словно причёсываться — это самое увлекательное занятие в мире, принялась скользить расчёской по волосам.

— Не хочешь рассказать, что ты там навыдумывала?

Никита агрессивно спросил, и ответ от меня получил в той же манере:

— Ничего!

— То есть ты из-за ничего губы надула?

— С чего ты вдруг взял, что я обиделась? Разве у меня был повод? Конечно же нет. Всё просто великолепно. Папа решил, что мне срочно надо вернуться домой, ты его поддержал. Правда, ни один из вас не поинтересовался, чего хочу я, но это же мелочь. Сущий пустяк. Да и потом, зачем вообще меня о чём-либо спрашивать? Вы оба умные и действуете исключительно в моих интересах, — под пристальный взгляд Беркутова бросила расчёску на столик, подошла к шкафу, распахнула дверцу, да так, что чуть её не выломала, вытянула с нижней полки чемодан и с грохотом поставила на пол. — Вот, делаю всё, как говорят, и не жужжу, послушно собираюсь, — схватив несколько вещей, прямо с вешалками кинула их в чемодан. — Доволен?

— Не особо, — прорычал мужчина и, поднявшись на ноги, ко мне подошёл. — Так дело в том, что твоё мнение не спросили? Хорошо. Спрашиваю. Варвара, чего ты хочешь?

Треснуть бы Никите промеж глаз, стоит тут передо мной, праведный гнев изображает. Меня по понятной причине трясёт, а у него-то почему челюсть ходуном ходит? Из-за нетерпения, когда же уберусь восвояси?!

— Домой хочу. Сильно. Так что не переживай, через час, ну максимум через два, я уже не буду мозолить тебе глаза, — выплюнула я и на этом умолкать не собиралась. Но увидев, как округлились у Беркутова глаза, как взметнулись его брови, как раскрылся рот — решила срочно заткнуться.

— По-твоему, я хочу, чтобы ты уехала? — не повышая голоса, я бы даже сказала, тихо спросил Беркутов, но больше всего поразило то, как он на меня посмотрел, как на незнакомку.

Уже серьёзно сомневалась в ответе, но зачем-то всё равно кивнула.

— Варя, подумай ещё раз, но уже хорошо.

Осознание, что, возможно, на пустом месте закатила Беркутову скандал и обидела его без причины, накрыло меня с головой. Ведь не только скрывала свои выводы и чувства, но ещё и домысливала за Никиту, вместо того, чтобы прямо сказать, как мне видится ситуация и потребовать такой же честный ответ.

— Я решила… — только и смогла сказать я, как уголки губ стремительно потянулись вниз, искривляя моё лицо и лишая возможности говорить. — В общем, я подумала… — низко склонив голову, чтобы Никита не видел меня, смахнула слезу и попробовала продолжить, но подкативший ком к горлу вновь помешал. — Ты бросаешь меня? — вместе с вопросом из груди вырвались и рыдания.

— Даже не мечтай, — Никита с силой обнял и в один миг стало тепло и уютно. — Ты от меня так легко не отделаешься, вернее, ты вообще никогда от меня не отделаешься. Так что сразу смирись, — в промежутке между каждым словом Беркутов меня целовал. — Варь, я же люблю тебя, так что без тебя мне никак.

— Прости, — улыбаясь сквозь слёзы, шепнула я. — Простишь?

— А как же. И ты меня, Варя, прости. И разделяться по разным городам мы не будем. Дрянная идея была. Придумаем что-нибудь. В конце концов, у Кнутова наручники одолжим и пристегнёмся друг к другу. Вряд ли маньяк настолько псих, чтобы нападать на девушку с довеском в виде меня. Кстати, Варвара, а ты ничего сказать не желаешь? Я, вообще-то, признался, что люблю. Обычно в ответ что-нибудь говорят. Давай.