и телевизионных каналов, отправляя оружие на Кавказ, он стал баснословно богатым человеком. Но одного богатства было ему мало. Сосновский жаждал власти. Причем власти такой, когда он мог бы навязывать свою волю всем, даже первому лицу страны.

***

В день взрыва лимузина Сосновского Укоров приехал домой к любовнице без своего обычного килечно-пивного набора. И хотя бутылку водки из холодильника достал, открывать ее не торопился. Переключая телевизионные каналы, где только и говорили, что о взрыве машины Сосновского, он нетерпеливо дожидался появления Раисы, которой позвонил еще час назад.

— Ты уже слышала? — нетерпеливо спросил Никодим, как только Горчинская переступила порог.

— Про Сааба? Конечно. Наши все на ушах стоят, думают-гадают, кто же это с ним счеты свел.

— Одной тебе ни о чем думать не надо, как всегда, получишь информацию «на блюдечке с голубой каемочкой», то бишь из первых рук, — и выждав многозначительную паузу, произнес: — Михей.

— Не может быть! — ахнула Раиса. — Это просто невероятно. У тебя точные данные?

— Точнее не бывает, — заверил Укоров. — В распоряжение шефа попали агентурные сведения о том, что за несколько дней до взрыва Михей поссорился с Сосновским и открыто угрожал ему расправой.

— Опять агентурные данные и ни одного документа, — надула губки Горчинская.

— Дура, — взорвался Никодим. — Да за такие сведения любой из твоих коллег последнее бы отдал, а ты мало того, что бабки получаешь и информацию из первых рук, так еще и кочевряжишься.

— Ладно, ладно, чего ты завелся, — примирительно произнесла она и поинтересовалась, — а вы Михея уже арестовали?

— В том-то и дело, что нет. Он успел за границей скрыться.

— Жаль, — вздохнула Раиса. — А впрочем, ничего страшного, и этот факт тоже можно выигрышно обыграть. Мол, скрылся от неизбежного возмездия.

— Умница, — похвалил он ее, — на ходу подметки рвешь, — и тут же скомандовал: — Садись, пиши. Надо, чтобы в завтрашнем номере «Коммерческого вестника» вышла твоя статья.

— Именно там?

— Ну конечно. Это же газета Сосновского. И имей ввиду, гонорар на этот раз — двойной.

***

Выполняя задание своего шефа и благодетеля, Прутков побывал в одном из реабилитационных центров воинов-афганцев, где без труда свел знакомство с опытным сапером. Костя Травкин на себе испытал поговорку, что сапер в жизни ошибается только один раз. Ему еще повезло, что ноги лишился, но жив остался. Долго убеждать его не пришлось. «Просьбу» взорвать машину «зажравшегося буржуя» он воспринял довольно спокойно. Обещание, что сразу после этого сможет уехать на берег теплого моря, где уже ждет его уютный домик, помогло Косте избавиться от последних колебаний. Гораздо труднее было объяснить бывшему подрывнику, почему буржуй после взрыва должен остаться живым.

— Понимаешь, шурави, — проникновенно обращался к нему Прутков так, как во время войны называли советских солдат все афганцы, и вновь наполняя стакан водкой, — мы же с тобой не палачи. Мы — мстители. Будь уверен, этот взрыв даром не пройдет, он прогремит на всю Россию и заставит задуматься многих нынешних богатеев о том, что у простого народа воровать нельзя, что возмездие неизбежно.

Шурави согласно кивал кудлатой головой. Он был уже на все согласен.

Со своей задачей Травкин справился блестяще. Тяжеленную автомашину взрывной волной подбросило вверх на полметра, но сидящий на заднем сиденье пассажир был только слегка контужен.

Новостная служба телевидения, мягко говоря, несколько сгустила краски, сообщив о критическом состоянии олигарха. Сосновский даже сознания не терял и, находясь в роскошно обставленной палате частной клиники, а отнюдь не в институте Склифосовского, внимательно слушал все сообщения о своем «тяжелом ранении и предсмертном состоянии».

В этот же день на сороковом километре Минского шоссе у обочины дороги был обнаружен труп одноногого человека в камуфляжной форме, какую носили в Афганистане советские «воины-интернационалисты». К гимнастерке были привинчены два ордена Красной звезды, нашивка за тяжелое ранение. В кармане обнаружили недопитую бутылку водки. Многочисленные травмы не оставляли никаких сомнений — пьяного «афганца» сбила машина. В выпуск телевизионных новостей это происшествие не попало.

***

Прочитав статью Горчинской, Савелий Абрамович распорядился привести к нему автора.

— Надо полагать, что факты для своего материала вы почерпнули не с телевизионного экрана, — осторожно начал Сааб.

Раиса на реплику никак не отреагировала. Она много слышала о необычайной проницательности, незаурядном уме и неодолимом коварстве олигарха. А потому предпочитала промолчать и подождать, как будут развиваться события.

Она не ошиблась — Сосновский совершенно верно угадал ее молчание.

— Если изложенные в вашем материале факты соответствуют действительности, то я не намерен оставлять это, ну скажем так — происшествие, — без внимания, — Сосновский предпочел до поры до времени не открывать всех карт перед этой незнакомой женщиной. — И если я сочту возможным заняться своим собственным расследованием, то вы мне сможете оказать в этом весьма существенную помощь. В том, разумеется, случае, если вы будете со мной предельно откровенны.

«Вот оно то, к чему она стремилась, о чем мечтала, не смея надеяться, что когда-нибудь такое с ней произойдет, — думала Раиса, понимая, что с этого дня жизнь ее может снова круто повернуться. — Это не подачки Мингажева, не ожидание новой информации от пьяно сопящего Укорова. Тут и деньги, и влияние, если она, конечно, поведет себя грамотно…» Вслух же она произнесла:

— Я могу подумать?

В этот момент в палату, где лежал Сосновский, заглянула медсестра.

— Конечно, можете, — криво улыбнулся Сосновский. — Вам вовсе не обязательно смотреть на ту часть моего тела, куда мне сейчас будут делать укол. Побудьте пока в соседней комнате, подумайте и возвращайтесь с положительным ответом.

Через пять минут Раиса рассказывала своему новому боссу об отношениях с людьми с Петровки, не скрывая практически никаких подробностей. Савелий Абрамович слушал, не перебивая, лишь на минуту вызвал звонком помощника и коротко распорядился: «Подполковник Мингажев из уголовного розыска. Подготовь досье к вечеру». Когда они уже обо всем договорись, Сосновский лишь уточнил:

— Вы желаете числиться в штате моей газеты или предпочитаете оставаться на вольных хлебах?

— Не думаю, что мне следует сковывать себя какой-то работой в штате. Предвижу, что мне придется много ездить, а слишком частые командировки могут вызвать нездоровый интерес коллег.

— Что ж, разумно, весьма разумно, — одобрил Сосновский.

Олигарх долго колебался, следует ли ему проводить личную встречу с Мингажевым, слишком уж незначительными были звание и должность этого подполковника, о котором Сааб до этого дня и слыхом не слыхивал. Министр МВД, и тот бы сломя голову от счастья, примчался к нему по первому зову, а тут какой-то подполковник… Но чутье подсказывало, что нет, не все здесь так просто, и в итоге он все же решился