неудобно как-то отправлять с такой ответственной миссией капитана, что ехать должен непременно старший офицер. Так что цени. Да, чуть было не забыл. Предупреди эту стерву, Горчинскую, чтобы о похищении дочки пожалостнее написала, слез побольше и страхов, в общем не мне тебя учить.

— Все сделаю. Не сомневайтесь, товарищ подполковник, — проникновенно сказал новоиспеченный майор.

— Не по форме обращаешься, — с напускной строгостью пожурил Мингажев. — Со вчерашнего дня — полковник.

***

Жорж Загген с нетерпением ждал, когда поступит официальный перевод документов, что привез в засургученном пакете этот русский майор. И когда пришел посыльный, он буквально вырвал у него конверты из рук. Раз за разом вчитывался он в скупые строчки первого документа:

«Межрайонная Солнечная прокуратура г. Москвы.

№ В-614.

Сообщаю, что в соответствии со ст.57 УК РФ гражданин МИХЕЕВ Сергей Анатольевич, прописанный по адресу: г. Москва, ул. Дубицкого, д.30, кв. 15, является лицом,

НЕ ИМЕЮЩИМ СУДИМОСТИ.

Прокурор Солнечной

Межрайонной прокуратуры

Старший советник юстиции

Д. Н. Бессонов.»

Загген дрожащими руками открыл второй конверт и, прочитав, застонал: «Идиоты, какие же они идиоты». В документе было сказано:

«Генеральная прокуратура

Российской Федерации

№ 5-444

Сообщаю, что сведений о господине Михееве Сергее Анатольевиче, проживающем по адресу: г. Москва, улица Дубицкого, дом 30, квартира 15,

НЕ ИМЕЕТСЯ.

Сотрудники следственного управления, а также другие следственные подразделения Генеральной прокуратуры Российской Федерации,

Следственные органы Министерства внутренних дел Российской Федерации,

Федеральная служба безопасности (ФСБ),

Налоговая полиция Российской Федерации

сведениями о судимости господина Михеева Сергея Анатольевича

НЕ РАСПОЛОГАЮТ.

Заместитель Генерального

прокурора Российской Федерации,

Государственный советник юстиции,

Генерал-лейтенант

Кузнецов Н. Ф.

Г. Москва».

— Они что там, в Москве с ума все посходили? Да на основании этих бумаг я должен немедленно выпустить Михеева из тюрьмы и проводить его до аэропорта, — вопил Загген, обращаясь к топтавшемуся в его кабинете инспектору. — Послушайте, Ваннер, свяжитесь немедленно с российским представительством Интерпола и попросите их установить компетентность этого прокурорского генерала.

Ваннер, забрав документы, вышел. Он вернулся через неделю, принеся ответ, из которого ополоумевший следственный судья ничего не понял и лишь подшил его в папку с делом № К-8890/87 вместе с рапортом полицейского.

Рапорт инспектора Ваннера гласил:

«Господину судебному следователю Заггену

Касательно: № К-8890/87, дело господина Михеев Сергей, организованная преступность.

Мне было поручено выяснить у служб Интерпола достоверность и компетентность господина Кузнецова Н. Ф. из следственных органов Российской Федерации. По поводу подписи упомянутого документа сообщаю следующее:

На самом деле существует человек по имени Николай Федорович Кузнецов, 1927 года рождения. Он является народным депутатом с 1991 года.

Закончил институт, работал инженером, начальником цеха Ленинградского машиностроительного завода. С 1947 года на руководящих должностях в КПСС в Ленинграде, член ЦК КПСС.

С 1970 по 1973 год — заместитель председателя Совета министров РСФСР. Награжден орденами Ленина и Трудового Красного знамени».

Эти данные на однофамильца генерала Кузнецова были состряпаны талантом все того же полковника Мингажева. Поняв, что прокуратура заняла нейтральную позицию и поддерживать «хитроумные» комбинации МВД не намерена, Мингажев отправил в Интерпол данные не прокурорского зама, а его однофамильца, крупного партийного функционера — пусть, дескать, швейцарцы голову ломают, чтобы это значило.

***

Не лучшим образом обстояло дело и с показаниями Укорова. Допрашивая его на конспиративной квартире — Укоров наотрез отказался приезжать к следователю во Дворец юстиции, — Загген все отчетливее понимал, что эти рассказы скорее годятся для авантюрного романа, нежели для следственных протоколов. Сам Укоров, не в состоянии каждый раз выдумывать что-нибудь новенькое и потому, повторявшийся изо дня в день, обленился и опух от беспробудного пьянства. Швейцарское пиво полюбилось ему так, что ни о чем другом и думать не хотелось. А тут требовалось придумывать, какой он злодей, этот Михей, и какую угрозу всему миру являет собой его преступная организация.

Отчаявшись, Загген попросил о встрече Генерального прокурора. Устроившись под тентом, они наслаждались окрестными пейзажами, плывя на катере по Женевскому озеру. Но разговор их никак не соответствовал воспетой поэтами швейцарской природе.

— Мы подняли финансовые документы всех европейских филиалов фирмы Михеева. Кроме подтверждения, что он собирался осуществлять свой проект в разных странах, мы ничего не получили. А Россия прислала на наш запрос ответы, из которых следует, что у Михеева нет судимостей и он перед законом чист.

— Дело Михеева — это не уголовное, а политическое дело, — своим скрипучим голосом вещала Дель Карла. — И подход к этому делу тоже должен быть не такой, как к другим уголовным. Мы обязаны показать всему миру, что Швейцария, и никто другой, покончит с русской мафией раз и навсегда. Я уже предприняла некоторые шаги. По моему приглашению к нам скоро приедет генеральный прокурор России. Вместе с ним приезжает следователь по особо важным делам. Это их лучший специалист по организованной преступности. Он допросит Михеева на месте и, я уверена, сумеет получить у него нужные нам показания.

Глава двадцать восьмая

В Швейцарию прибыл генеральный прокурор России. Прибыл при полном параде — на погонах сияли звезды, на мундире многочисленные ордена и медали. (И откуда взялось столько-то…) Вместе с прокурором приехал старший следователь по особо важным делам Юрий Викторович Прибой. За два дня до вылета ему, полковнику, внезапно присвоили генеральское звание, хотя не светило оно Прибою даже в перспективе. Но начальство решило, что с такой важной миссией перед иностранцами должен представлять российскую прокуратуру генерал, и никак не меньше. Ох, уж это неистребимое в веках преклонение перед иностранщиной. Не зря, нет, не зря высмеял эту дурацкую русскую черту Грибоедов, едко приметив в «Горе от ума»: «Иностранцу хорошо: он и дома у себя иностранец».

Швейцарцы поначалу даже растерялись от такого обилия генеральских звезд на мундирах гостей, и ужин, который дала Пунта Дель Карла в честь высокопоставленных российских коллег, проходил в обстановке чопорной и натянутой.

Сергея в этот день разбудили, едва забрезжил рассвет. Вместо обычного завтрака всучили сухой паек, затем в сопровождении «гардиана» спустили в подвальное помещение, где на него надели наручники, на ноги — кандалы, да еще и два бронежилета, тяжелый и легкий. Вот в этих оковах, с трудом передвигаясь, Михеев взобрался в бронированный микроавтобус, который двинулся к центру Женевы, окруженный несколькими машинами сопровождения. Этот грозный кортеж, сверкая мигалками и ревя сиренами, распугивая прохожих и оттесняя в сторону попутные автомобили, направлялся к Дворцу юстиции. Шоу было впечатляющим, горожане останавливались, смотрели на кортеж с любопытством.

Во Дворце юстиции, в тесной камере, да даже не камере, а каком-то пенале, где коленки упирались в стену,