проводил их с Укоровым до ворот. Когда они сели в машину и Раиса оглянулась, чтобы помахать Марату на прощанье рукой, у нее в голове мелькнула мысль: на этой дачке надо повесить мемориальную доску с надписью «Здесь родилась Солнечная ОПГ».

Возле подъезда своего дома, тоном, не терпящим возражений, она заявила любовнику: «Сегодня езжай к себе, порадуй любимую женушку. Мне надо работать».

На самом деле ей необходимо было остаться одной и как следует продумать, как вести себя и как планировать свою дальнейшую жизнь. А в том, что в ее жизни наступают значительные перемены, открывается новая и такая заманчивая страница, Раиса Горчинская ничуть не сомневалась.

Открыв возле входной двери сумочку, чтобы достать ключи, увидела плотный белый конверт. Кто и когда ей его подложил, она не видела, но не особо удивилась. Скорее наоборот — было бы странно, если б конверта не оказалось. Пересчитывать купюры она стала, в этом не было необходимости — на банковской упаковке цифра и так обозначена — 10 000 долларов США.

***

Первый из знакомых редакторов, кому Горчинская предложила свой опус, проявил неожиданную строптивость и ответил ей старинной газетной присказкой: «Читал и духом возмутился: зачем читать я научился?». Потом пояснил свою мысль:

— Надо полагать, никаких подтверждающих документов у тебя нет. Я лично про такого Михея и слыхом не слыхивал. Если он таков, как ты его здесь изобразила, он меня на лоскуты порвет, а что сделает с тобой — мне неинтересно. А если он законопослушный человек и ты его, мягко говоря, облила помоями, то иск его адвокаты предъявят, что меня на лоскуты порвут мои издатели. И на кой же ляд мне вся эта канитель?

— Ну не бесплатно же я тебя об этом прошу, — заявила Раиса.

— Ой, да не смеши ты меня. Ну, сколько ты мне можешь предложить? Ты хоть сама-то понимаешь, сколько нужно заплатить за этот пасквиль?

— Сколько скажешь, столько и заплачу, — самонадеянно пообещала Горчинская.

Умудренный и много чего на своем газетном веку повидавший редактор на этот выпад лишь усмехнулся и беззлобно сказал:

— Ступай, старушка, ступай, у тебя таких денег быть не может.

Вечером Раиса передала о своем разговоре Никодиму-Нику. Тот проглатывал очередную килечку; без этой, как про себя думала Раиса — гадости, — он теперь к ней в дом не являлся.

— Н-да, об этом мы как-то не подумали. Ладно, завтра посоветуюсь с шефом, — решил Укоров. А на следующий день внушительно заявил: — Больше сама не лезь. Только после того, как я отмашку дам.

***

Статья «Осторожно: Солнечная мафия» и впрямь произвела эффект разорвавшейся бомбы. Зерно сорняка, брошенное в нездоровую почву, дало обильные всходы. Общество, влачившее нищенское существование, раздираемое коррупционной властью, нищетой, законодателями, не имевшими никакого понятия о том, что такое закон, это общество хотело видеть зримого виновника всех своих бед. Горчинская, с подачи своих новых вдохновителей из МВД, им такого виновника показала. Как после главной роли в хорошем фильме актер становится знаменит на утро после премьеры, так враз знаменитой стала и Раиса. Ее имя было на слуху у всех. Газетам, где публиковались очередные статьи Горчинской, был обеспечен повышенный тираж. Ее, отныне признанного эксперта по проблемам «русской мафии», все чаще и чаще приглашали на телевидение. Теперь уже не она убеждала редакторов опубликовать ее бредни. Напротив — день и ночь трезвонил телефон, от заказов не было отбоя. Сочиняя о мафии и организованных преступных группировках все новые и новые небылицы, она уже давно переступила ту грань, за пределами которой остались такие понятия, как совесть, честь, даже элементарная порядочность. Садясь за свой домашний компьютер, Раиса напевала одну и ту же, привязавшуюся к ней строчку из Высоцкого: «А из зала мне орут: «Гони подробности!» «Хотите подробности, будут вам подробности», — бормотала под нос сочинительница страшных сказок. Ее воспаленный мозг, буйная, необузданная фантазия, разогретая алкоголем, рисовали картины ужасов, один другого страшнее. Здесь были похищенные младенцы и закатанные в бетон должники, ограбленные банки с десятками расстрелянных из автоматов служащих и взрывы машин министров и депутатов. А как ей удавались красочные сцены кутежей главарей мафии! Роскошные дворцы, кавьяр в бочках, коллекционные шампанское и коньяки, миллионы, проигранные в казино Лас-Вегаса и Лазурного берега… Ужасающие преступления японской «Якудзы», американских «Ангелов ада», сицилийской «Коза ностры» и неаполитанской «Каморры» — все они меркли перед жестокостью русских организованных бандитов. И когда в российской прессе, торжествуя и улюлюкая, распространили отчет Интерпола, название «Русская мафия» занимало в списке самых жестоких мафий мира третью строчку. Россиянам было чем «гордиться».

По большому счету, да и не то, что по большому, а просто по сути, Горчинскую следовало бы судить за антигосударственную деятельность, ничем и никем не подтвержденные ложь и клевету. Американские и европейские спецслужбы прилагали гигантские усилия и тратили огромные средства на то, чтобы создать миф о русской преступности, перекрыть все ходы проникновения российского бизнеса на Запад. И вдруг — такой подарок! Они готовы были озолотить безвестную им Раису Горчинскую. Не на западные доллары, не на швейцарские франки и не на немецкие марки, а за собственные российские «деревянные» рублики сделала она то, к чему западные спецслужбы так упорно стремились вот уже несколько лет. Миф-«джинн» был из бутылки, наполненной клеветой, выпущен.

Глава двадцать третья

Люся неотрывно наблюдала, как Сергей читает статью, после каждой прочитанной строчки хмурясь все больше и больше.

— Сережа, это правда? — спросила она, когда муж отложил газету.

— Это спрашиваешь меня ты, моя жена, человек, который знает меня лучше всех?

— Ах, ну перестань, что ты к словам цепляешься. Прямо как Юрий Никулин в «Бриллиантовой руке». Я вовсе не то хотела спросить. Я хотела спросить, откуда она все это взяла? Ты знаешь, я вчера зашла в наш магазин за сосисками, мне соседка сказала, что сосиски привезли, хотела девчонкам взять. А на мне они как раз и закончились, всего-то три штучки осталось. Какой-то мужик из очереди говорит продавщице: «Гляди, дура, это же жена Михея, вот пожалуется мужу, он твой магазин спалит, а из тебя самой сосиски сделает». Так та у меня прощения начала просить. Я оттуда бежала сломя голову.

— Знаешь, Люся, — задумчиво произнес Сергей, постукивая пальцем по газете. — Это не просто статья. Ну в смысле необычная газетная сплетня. Это хорошо продуманный удар. И, надо полагать, не последний. Да-да, первый, но не последний, — повторил он.

Он по-прежнему занимался бизнесом, развивал сеть магазинов, продумывал и придумывал новые и новые проекты.