Я была удивлена, кого здесь обслуживали. Не джентльменов вроде Валентина, а рабочих, мужчин в потертых платьях с дурными манерами либо вообще без манер, если судить по тому, как они пользовались специями и вытирали жирные подбородки рукавами. Они кричали дурными голосами, смеялись с набитыми ртами и ругались с недовольными официантами. Дверь с шумом захлопнулась, оставив в моей памяти инфернальную сцену, напоминающую вход в ад. Я постояла несколько секунд, не двигаясь, повторяя себе, что в этом заведении должен быть еще один зал, предназначенный для аристократов и богатых людей вроде Валентина, с отдельным входом, чтобы избежать встречи с подобными отбросами общества.

Но я его не увидела. Ибо в тот момент мой взор остановился на другом зрелище. Так я нашла способ заработать себе на хлеб.

2

Сердечный сироп

Берем отвар бальма, черешен, всего по три унции; ячменной корицы, две унции; отвар пионов, сироп левкоев, всего по одной унции; лимоновый сироп, пол-унции; микстуру кермесоносного дуба, четыре скрупула; смешать.

Как только этот раствор попадает в желудок, а зачастую еще во рту, он начинает свое благотворное действие. Он освежает и восстанавливает дух, положительно влияя на весь организм и душу. Мозг и прекардиальная область начинают работать с удвоенной силой. Пульс, до этого слабый и колеблющийся, улучшается, и кровь быстрее течет по жилам.

Шарлатан с грохотом закатил кафедру на колесах в переулок позади «Якоря». Сняв с лошади упряжь, он привязал ее на небольшом расстоянии к столбу. Хитроумные рычаги и шкивы превратили кафедру в небольшую сцену, возле которой тут же собралось несколько зрителей: нетерпеливая смесь лавочников и рабочих. Помощник шарлатана раздал рекламные листки. Я услышала, как кто-то сказал:

— Посмотрите на Зани!

Жадные руки расхватывали рекламные листки, словно горячие пирожки. Полуграмотные принимались с помпой зачитывать текст с листка своим безграмотным собратьям.

Зани, одетый в роскошный наряд из разноцветных тряпок, выпрыгнул на сцену и принялся развлекать публику танцами и шутками. Услышав смех, начали подходить новые люди, и очень скоро возле сцены собралось приблизительно пятьдесят человек, покатывающихся со смеху над ужимками Зани.

Внезапно мне очень сильно захотелось домой. В Венеции подобное зрелище можно было увидеть ежедневно на улице Рива дельи Скьявони. На этой сцене я даже заметила знакомые фигурки Космы и Дамиано, святых покровителей медицины. В Венеции тоже не гнушались услугами подобных клоунов. Зани были нужны для привлечения и увеселения толпы. Это облегчает выуживание денег из карманов. Иногда показная глупость Зани помогала подчеркнуть серьезность хозяина.

Я вспомнила, как шестнадцать лет назад я по ночам уходила из монастыря и бродила по Рива дельи Скьявони, делая вид, что провожу время со своим первым возлюбленным, наблюдая за мнимыми докторами и их работой. С тех пор я ничего подобного не видела.

У всех Зани есть какой-то талант. Кто-то хороший акробат, кто-то — музыкант или актер. Этот Зани оказался неплохим певцом. Он пел песню, раздавая отпечатанные листки, рекламирующие услуги «Великого, Несравненного, Великолепного Доктора Велены», совсем недавно прибывшего в Лондон из Венеции со своим Универсальным Бальзамом, который помог спасти тысячи жителей Венеции от мучительной смерти от чесоточного флюса. Заглянув за потертую портьеру, я увидела упомянутого доктора Велену, наносящего на лицо грим. Я-то думала, что он конюх. Он был похож на венецианца не больше, чем я на англичанку.

А Зани все напевал:

Смотрите, господа,

На редкого гостя.

Он редко покидает дом.

Возьмите вот листки,

Излечит от всего

Былого и грядущего;

От спазмов, коликов,

Подагры, сифилиса,

Сплина, чесотки,

Всего, что есть в ларце Пандоры.

Он тысячам помог,

Болезни превозмог,

Великий наш мудрец.

Пропев последний стих, Зани почтительно отступил в сторону и отвесил несколько поклонов портьере, из-за которой величественно вышел шарлатан.

Чудовищно смуглый от покрывавшей его лицо краски, в огромном парике, он был одет довольно просто. Он остановился, окинув горящим взглядом толпу, и обратился к ней с акцентом, который очень отдаленно напоминал итальянский. Однако он умел неплохо растягивать букву «р», чем активно пользовался.

Не обращая внимания на дурную речь, грязную и порванную одежду и запах простолюдинов, он начал:

— Достопочтенные синьоррррры и незабвенные, прекрасные мадонны, и просто наши доррррогие друзья и слушатели…

Его потенциальные клиенты, слушая эту лесть, подошли ближе, пожимая плечами и застенчиво улыбаясь друг другу.

— Позвольте представиться. Я Дотторе Конте Марчезе Парацельсус Теофрастус Велена, недавно прибывший из древнего и знатного города Венеция, где моя сцена обычно находится на великой Пьяцца…

Он разглагольствовал добрых полчаса. Признался, что является другом всех больных и немощных, добавил, что он обычный смертный, который не может без боли смотреть на страдания ближних.

— Маленькие дети… — стонал он, — страдают. Молодые женщины, оторванные от груди их любимых мужей. Как такое можно вынести? Как вы с этим справитесь, когда горе постучится в вашу дверь?

Как-то шарлатану удалось выдавить из себя настоящую слезу, которую он смахнул жестом, полным отчаяния, прежде чем она смазала грим.

Внезапно он выпрямился. Изобразив на лице праведный гнев, он топнул ногой. По всей видимости, его каблуки были подбиты железом, поскольку звук напоминал выстрел. Некоторые люди в толпе буквально подпрыгнули от удивления. Женщины крепче прижали к груди детей.

Хорошо, хорошо. Верный ход.

— Здесь вы не увидите самозваных, неумелых, ленивых выскочек-аптекарей, — прогремел он. — Никаких шарлатанов, мнимых провидцев, жадных врачевателей, бродящих среди вас со своими покрытыми мхом рассказами, взятыми у Боккаччо. Нет.

— Нет, нет, нет. Никогда!

Все как один отрицательно покачали головами, отметая такую возможность.

Дальше он сказал, что по стране бродит столько отвратительных, мерзких людей, отнимающих у честных обывателей не только их средства, но и здоровье, прописывая одно и то же ложное лекарство от любых недугов и придумывая хвори, чтобы распродать свои товары. Они не следуют принципам клятвы Гиппократа, но стараются лишь обмануть людей.

— Узрите последнего честного человека! — воскликнул он, указывая на свой скромный костюм. — Слишком честен, чтобы быть богатым! Вы не услышите, чтобы я говорил о лунных пастилах или панацеях. Все это происки выскочки и шарлатана доктора Тафтса, который недавно проезжал через сей славный город, распространяя горе! Я не буду говорить о волшебных таблетках Веселого Натаниэля, названного так из-за доходов, которые он получил, пожертвовав десятками жизней невинных. Как часто меня призывали к больному, когда, увы, уже было слишком поздно, к жертве мошенников, таких как пресловутый доктор Тригг из Тауэр-Уорф, производитель ужасных золотых ватиканских пилюль! Хотя мне больно говорить об этом, мои соотечественники тоже ничем не лучше. Так называемый Дотторе Сальвадор Винтер и его смертельно опасный «Живительный эликсир», Джованни Франческо Бори с его ложным «Монаршим сиропом»! Доктора? Нет! Воры? Да. Эти люди украли бы у вас глаза, а потом продали бы вам ресницы.