Вот так. Убрал конкурентов. Молодец.

Дотторе Велена описал себя как настоящего энтузиаста здоровья, ученого, на которого снизошло благословение, хотя он всего лишь занят поисками знаний. Что это было за благословение, он не упомянул, попросив нас набраться терпения. Он собирался вернуться к этой теме позже.

Он говорил, что изначально в нем был лишь его гений, но потом он решил использовать его, помогая людям, и в конце концов пристрастился к этому. Он страстно рассказывал о многих тайных учениях, вставляя в каждое предложение какие-нибудь латинские фразы знакомого, но не совсем понятного происхождения. Вскоре я поняла, что они не имели никакого смысла. Это было просто сочетание умных слов. В каждую фразу он вставлял кусочки псевдофизики и химии, ссылаясь на науку с тысячелетней историей и секретами десятка великих, но, увы, давно исчезнувших культур.

Я на какое-то время отвлеклась от его рассказов, удивленно разглядывая оживленные лица слушателей. Когда я снова прислушалась к шарлатану, он рассказывал, как он, будучи ученым и антикваром, смог добыть из каких-то азиатских руин формулу некоего ценного бальзама, который не только сохранял древним расам бессмертие, но также делал их невероятно красивыми. Он поведал, как члены Колледжа докторов обнимали его и плакали от радости, изучив результаты труда всей его жизни.

Мужчины и женщины кивали с умным видом при упоминании доктора Чемберлена, изобретателя «Болеутоляющего ожерелья», которое спасло жизнь двенадцати тысячам лондонских детей, чуть не умерших «от своих зубов». Все одобрительно закивали, когда он упомянул о тех «нескольких» знатных пациентах, которые сами нашли его и упросили помочь, несмотря на его отказы и желание посвятить всего себя научным изысканиям.

— Но лорд Хэзэуэй не хотел меня слушать, когда я сказал, что хочу вести уединенную жизнь подальше от двора! — вскричал шарлатан. — И принц Евгений из России, который просил моей помощи и которому я не смог отказать, узрев его страдания, ведь я знал, что у меня в руках находится мгновенно действующее лекарство от чудовищной хвори, которая мучила всю его семью из-за их чрезмерной увлеченности занятиями Венеры. Только когда я убедился, что он полностью здоров, я покинул двор в Санкт-Петербурге и поехал в Париж, где меня ожидала королева. Все хирурги махнули на нее рукой, утверждая, что ее случай неизлечим. Когда я оставил ее, цветущую, с новорожденным ребенком, я вернулся в родную Венецию (тут он снова пустил скупую слезу, вызванную ностальгией, тут же смахнул ее рукой), где дож, постепенно теряя зрение, попросил меня удалить катаракты с его глаз. Именно он наградил меня титулом, которым я редко пользуюсь из-за скромности. Но сегодня я поделюсь им с вами. Титул звучит — Великий Венецианский Лекарь.

Послышались редкие аплодисменты. Дотторе Велена отвесил глубокий поклон.

— А что, — спросил он нас, гордо выпрямившись, — стало причиной той чести, которая была мне дарована?

В этот момент, не сказав ни слова, он добыл из глубокого кармана штанов бутылочку голубого стекла. Он держал ее так нежно и аккуратно, словно это был котенок, позволяя толпе разглядеть сосуд.

— Этот настой, — вскричал он, высоко поднимая бутылочку, чтобы солнце заиграло на ее гранях яркими красками, — излечивает все болезни, которые Господь наслал на племя Адамово. Узрите эту маленькую бутылочку, такую хрупкую, такую нежную. Однако она содержит часть величия, которое не смогла бы купить вся Вселенная, если бы за нее была запрошена справедливая цена. Этот удивительный эликсир содержит не только чистейшее дистиллированное золото, но также сердце мандрагоры, печень африканского феникса и язык нильской русалки, анис, мастику, имбирь, кардамон, корицу, цитварный корень, манник, кассию, скордиум, восковницу, кошачью мяту, перуанский бальзам…

Список ингредиентов все продолжался. Он прерывался лишь тогда, когда шарлатан пояснял, какие методы использовались для их смешения. Методы обработки включали сжатые лучи солнца, сваренные на костре из кедровых поленьев, и благословение кардинала.

Запыхавшись, он убеждал нас:

— И наконец, золотой сок очищается от любых лишних элементов истинным отделением чистого от нечистого, усиливается лучами рассвета и тартараграфируется сквозь перегонный куб, придающий ему кристаллическую прозрачность.

Бывали моменты, когда толпа теряла нить повествования шарлатана, люди начинали отвлекаться или есть яблоки. Когда такое случалось, происходила забавная вещь, с которой я никогда не сталкивалась прежде даже в Венеции. В задней стенке сцены было множество дверец. Когда толпа начинала терять интерес к происходящему, одна из этих дверец распахивалась и из нее высовывалась ухмыляющаяся голова Зани, который грозил людям пальцем, а потом исчезал, громко хлопнув дверцей. Он всегда выбирал лучшие моменты для подобных проделок. Вероятно, он имел хорошую долю от доходов шарлатана. При хлопке дверцы все задремавшие обыватели просыпались, улыбались и снова обращали внимание на Дотторе.

Когда фармацевтическая часть речи была завершена, шарлатан внезапно уставился на какую-то женщину и прогрохотал:

— Да, ты! Ты прекрасно знаешь об ошибках, о которых я веду речь.

Все уставились на эту самую женщину, которая начала хныкать и плакать.

— Да, сэр, вы меня узнали. Откуда я могла знать, какой ужасный подарок он принес мне в своих бриджах? Прошу вас, сэр, помогите мне.

— Вскорррре, — прогудел шарлатан, держа бутылочку вне досягаемости женщины. Это автоматически повысило ценность снадобья в глазах всей толпы.

Вопрос заключался в том, позволит ли он несчастной больной женщине погибнуть до того, как закончит речь. Как скоро он позволит ей получить облегчение, купив у него спасительный сосуд?

Теперь речь шарлатана достигла кульминации, описывались симптомы заболевания, которые проявлялись у некоторых слушателей.

— Те, кто страдает от легкого кашля или несильного зуда, — предупредил он, — уже находятся в лапах Скурбатического сока, который даже сейчас высасывает жизненные соки и ослабляет организм. Это первый шаг к могиле.

Публика явно приуныла, пытаясь на ощупь определить ужасные симптомы. К этому моменту больная женщина уже лежала на земле. Ее ноги время от времени вздрагивали.

Шарлатан пронзительно засвистел, и на сцену выкатился Зани, держа в руках миниатюрную копию сцены с потертыми красными кулисами.

— Узрите! — провозгласил шарлатан. — Не глядите, если вы женщина, ребенок или юрррррродивый. Ибо я вам покажу ваше будущее.

Зани поднял сцену, чтобы всем было хорошо видно, и шарлатан торжественно распахнул кулисы.

По толпе пронесся тяжелый стон. Несколько мужчин пошатнулись. Женщины, из которых ни одна не отвернулась после предупреждения шарлатана, громко заплакали, а пара карманных воров, работавших в толпе, замерла с руками, засунутыми в карманы жертв.

На маленькой сцене их взору предстали ужасающие восковые фигурки обнаженных мужчины и женщины на последней стадии развития болезни. Их кожа была фиолетового оттенка, волосы выпали, а пальцы на руках и ногах превратились в кровоточащие обрубки. Их лица были обезображены шрамами и коростами. Хуже всего, в тех местах, где должны были находиться детородные органы, зияли черные провалы, из которых выползали отвратительные маленькие черви.