Дэн покачал головой, потом спохватился, что собеседник его не видит, и ответил:

– Нет.

– Вот как…

В трубке повисло молчание, и Денис постарался объяснить свое решение:

– Он работает с Заблоцким.

– Он не работает с Заблоцким, – почти слово в слово повторил за ним Ворон. – Потому что презирает. И я никогда не связался бы с этим… дельцом. Но ты прав. Не будем дергать уважаемого академика. Соглашайся.

– На что?! – Дэн опешил от таких слов.

– Если не со своей Лолой…

– Она не моя! – выкрикнул Денис оскорбленно. – И никогда не будет!

– Зря, женщина эффектная, к тому же она наверняка избавила бы тебя от некоторых… комплексов и излишней сентиментальности вкупе с девственностью, которая лишь усложняет жизнь, – заметил Ворон.

Денис почувствовал, что краснеет. Какое счастье, что сталкер этого не мог увидеть и посмеяться!

– Тогда поговори со Стафом, – продолжил Ворон.

Денис ахнул:

– Как?!

– Спокойно, – вздохнул сталкер. – Про артефакт всем вашим стало известно еще до твоего возвращения. Под действием «Мидаса» или нет, но Ранова не теряла времени. Так что просто идешь к лидеру, можно даже немедленно, и… – Он прервался и неожиданно спросил: – Ты случайно никогда не хотел быть актером?..

Дэн поморщился:

– Нет.

– Жаль… – фыркнул тот. – В общем, представляешь, как вел бы себя, если б искренне раскаивался в неблаговидном поступке. Вроде как совесть тебя замучила… Они, кстати, конечно же, уповали на то, что «Доверие» стало для тебя домом?

– Угу.

– Хорошо. – Ворон, похоже, улыбнулся в трубку. – Расскажешь все об артефакте. Пообещаешь загладить… – Он зевнул и некоторое время молчал. – Извини, не отошел еще от наркоза. Так вот… Скажешь, что готов делать все для получения артефакта. Это Стафу понравится, несомненно. Но о Лоле не говоришь ни слова, ясно? Ты мне еще понадобишься живой и здоровый.

Сталкер, не иначе, действительно еще не отошел от наркоза, если предлагал такое!

– Вряд ли я останусь живым и здоровым, если отправлюсь за «Мидасом»!

– Не отправишься, – заверил Ворон, – но мне нужно немного времени. Пока будет готовиться группа, я вполне смогу встать на ноги, а потом приеду и заберу тебя оттуда, ясно?

Денис вздохнул.

– Дин, ты все понял? – переспросил Ворон, и Денис сообразил, что снова лишь кивнул.

– Да, вполне, – сказал он.

– С какого аппарата ты звонишь?

– Стащил у соклановца.

– Верни на место.

Можно подумать, он не догадался бы об этом!

– Но прежде вынь аккумулятор, подожди минут пять и вставь обратно, предварительно убедившись, что мой номер исчез из списка последних вызовов.

– Хорошо.

– И вот еще… – Ворон снова зевнул, но Дэну показалось, на этот раз ему вовсе не хотелось этого. Просто сталкер пытался показать, будто почти спит и слова вовсе не важны. – Если так случится, что я опоздаю, не успею вовремя, меня задержат… не успею вытащить тебя перед воротами, иди.

– Уж ясно, истерику перед воротами устраивать не буду…

– Бросай всех и пробирайся к КПП на Варшавке. Там свои, они помогут.

– Но… – Задумывая порвать с кланом, Денис даже не предполагал, что предает. Однако бросить группу в Зоне – на это он не мог пойти. – Я не могу!

– Сможешь, – сказал сталкер твердо. – Потому что вы и на километр в Зону не пройдете!

– Это мы еще посмотрим!

– Обязательно, но про Варшавку помни.

В этот момент кто-то вошел в палату. Раздался звон чего-то металлического. Потом кто-то с низким голосом и южным акцентом сказал что-то вроде: «Ай-ай-ай, Игорь, ну разве так можно?..» Ворон дал отбой раньше, чем успел попрощаться.

Путь обратно занял у Дэна не так уж много времени, однако удача на этот раз изменила ему: окно оказалось заперто. Несколько раз подергав бесполезную раму, он оставил тщетные попытки и спустился до первого этажа. Тихо прошел мимо неработающих лифтов – никогда не понимал, зачем они в здании, где всего три этажа? – прошмыгнул мимо все еще спящего часового и добрался до нужной двери. За ней больше не спали, а остервенело ругались.

– Где этот чертов будильник?! – гудел басовитый голос. – Какого х…

Денис включил телефон. Часы, к счастью, не сбились и показывали половину пятого утра. Будильник он завел на пять часов тридцать одну минуту и едва успел опустить аппарат на коврик перед дверью и добежать до конца коридора, как раздался звон и визг. Видимо, у неизвестного соклановца были сильные проблемы со вставанием по утрам, раз он заводил себе такую «мелодию».

Денис юркнул за угол и упал в кресло, прислушиваясь к происходящему в коридоре. Две двери открылись одновременно.

– Вот хрен знает что! – заорали из двери напротив. Голос у соседа был не столь басовитый, как у хозяина аппарата, но довольно звучный. – Фома, ты совсем?!

– Эм… – протянул Фома, явно сбитый с толку телепортацией телефона со стола в коридор.

– Я сколько раз говорил, чтобы ты поставил что-нибудь другое вместо этой драной кошки! – заорал сосед. – Да еще и в коридор вынес, гадина!..

– Ребят, не ссорьтесь, – произнес кто-то третий, видимо, вопли все же разбудили часового. – Не уподобляйтесь ходокам. Фома Геннадьевич, Михаил Федорович, ну что вы, честное слово?

– Действительно… – поостыл хозяин комнаты напротив. – Это на мне, не иначе, условия общежития сказываются, – добавил он смущенно.

– Миш, прости, – пробасил хозяин телефона. – Я был уверен, что оставлял на столе, правда.

– Да ты и дома постоянно будильник на кухне прятал, чтобы проснуться раньше, чем найдешь источник звука, – примирительно сказал дежурный. – Мне твоя Катька рассказывала.

Повисла долгая пауза.

– Когда это она успела? – подозрительно пробасил названный Фомой.

– А… э…

От ответа дежурного отвлек неожиданно появившийся в коридоре Стаф.

– Научники, – выдавил он сквозь зубы, но с такой интонацией, что только двери хлопнули. Похоже, лидеру «Доверия» люди, потеснившие его, нравились немногим больше, чем Дэну.

Истертая ковровая дорожка не скрадывала тяжелые шаги лидера. Стаф направлялся прямо к Денису, и деваться тому было некуда, кроме как наверх. Однако не иначе, как по закону подлости, на верхнюю ступень встала чья-то нога. Судя по серой брючине и ботинку, начищенному до блеска, ничья иная, как Выдры.

– Между молотом и наковальней, – прошептал Дэн и свернулся калачиком на диване. Пусть уж лучше подумают, что у него лунатизм!