что меня старательно от двери оттаскивают.

Противиться напору сил не было. Нелли притащила в комнату, где оперировала, срезала, наконец, уродливые нашлепки из тряпки на лбу и щеке, лоб, правда, забинтовала, на щеку что-то липкое наклеила. Опять схватила за руку и потащила куда-то. Если обратно к той двери, то я против! Нет, оказались в ее покоях, и не просто в покоях, в спальне. Значит, решилась? Шепчет:

— Валики больше не мешают, целуй!

Решил дать последний шанс отступить. Не дала. И вообще она действительно опытной оказалась, так разжигала страсть, умело играя на мужском теле, что обратно уже пути не было. Надо было тоже не ударить в грязь лицом, включил все свои умения. Меня все временные пассии считали умелым и нежным любовником, ну а сейчас надо было показать самый высший класс. Все-таки у меня был соперник, бывший муж, которого она любила, правда, давно. И хоть тело требовало своего, держал себя в руках, пока не понял, что она совершенно готова. И тут ошибся. Совсем забыл, что тело-то у Нелли девственно, вошел довольно грубо. Она пискнула, но не отстранилась, к себе притянула, — продолжай. А когда мы вместе к пику ощущений подошли, понял, что справился, и, похоже, дуэль с бывшим выиграл. Долго шептал на ушко всякие нежные слова, что так любят слушать женщины, хотя спать хотелось, сил нет. Не до сна. Женщины любят ушами. Так и заснули, в обнимку. Проснулся, за окном уже сереет. Желание после отдыха только возросло, но нельзя. Еще час-два и набегут служанки, госпожу поднимать. Тихо встал. Понимал, разбужу — точно все повторять придется. Застанут нас в интересной позиции. Стал искать свои вещи, нижних штанов не нашел. Черт сними, Нелли проснется, найдет, спрячет. Наверное, в постели где-то. Тихо добрался до спальни, замок уже просыпался. Отворил дверь, и натыкаюсь на травника. Одевается, ранняя пташка. Посмотрел на меня, головой покачал:

— Рановато после ранения. Вон смотри, повязка со щеки слетела. Еще работу графини испортишь. Раствор этой пчелиной смолы там, в операционной?

Кивнул.

Вышел. Пришел с куском тряпки, смоченном в растворе. Приклеил.

— Высохнуть дай! И отдохни. Время еще есть. Я договорился с лекарем, мазь попробовать сделать. Графиня просила. Там одного компонента не хватало, нашли, у коновалов. Они давно лошадей им пользуют. Будем составлять.

Ушел. Я лег на бок и уснул.

Нелли.

Разбудила меня верная Мила, но вместе с Летти, которая принесла померить переделанное платье. Разгром, учиненный в спальне, был показателен. И, если Мила, по неопытности и молодости, ничего не поняла, то Летти оценила все. И разорванную явно мужскими руками шнуровку платья, и смятые простыни, и отсутствие ночной рубашки, и, последняя улика — красноречивое пятно на простыне, символ утраченной добродетели. И, конечно, мужские нижние штаны, запутавшиеся в пододеяльнике. Видимо, Вер их так и не нашел. Всплеснула руками, села на стул и заплакала.

— Господи, деточка, что же ты наделала! Берегла я тебя, берегла, не уберегла! Не выполнила просьбу твоей матушки на смертном одре! Как же так!

— Не плачь, Летти. Все ты выполнила! Ночь я провела с мужем, богами мне данным, так что нам осталось только брак по людским законам подтвердить, публично, что что бы все это видели.

— Да захочет ли этот, как ты говоришь, богоданный, брак заключать, если он все уже от тебя получил! А как с принцем быть? Королю что скажешь?

— Принц рад будет, он жрецом хочет стать, им женщины касаться нельзя. Король мой брак одобряет. Так что все хорошо будет!

— И на кого ты принца поменяла? Вроде, больше никаких титулованных мужчин в замке нет. Говорили мне, слуги шептались, что у вас с этим писцом чернявым роман. А я не верила, не могла моя красавица на простолюдина запасть! А если ребеночек? Что говорить-то будут!

— Обрадуются. Все королевство обрадуется! И правильно, что не верила. Летти, дай клятву, что никому! Никому не расскажешь!

— Клянусь, но зачем?

— Не писец он, и не простолюдин. Так что я принца на короля променяла. Оливер его зовут, не Эверт.

— Ой, а как же король? Он же убить его хочет? Весь народ об этом шепчется!

— Летти, как ты думаешь, король жить хочет?

— А как же, жить все хотят.

— Так вот, если король даже намекнет кому-нибудь, что хорошо бы Оливера убить, а с тем что-то случится, то умрет он, и все его дети. Такую клятву отец Оливера взял со своего брата. Так что корону он ему отдаст. И будет помогать ему править. Так что давай смотреть, что там с платьем Завтра я герцогиней стану. Густав маркизом. А как я за короля замуж выйду, он герцогом Рисским сделается. Ясно? Давай платье.

Примерила. Очень прилично. Осталась довольна. Решила зайти к Сэму. А они уже гусеницы на ведущие колеса парового монстра приделывают! Пригодилась моя идея! Громоздкая конструкция, страшная до жути. Но вот котел запустили, прогрели, пар пошел, и сооружение поползло прямо по земле. Скорость так себе, не быстрее пешехода, но что с парового двигателя взять! И дизайн, прямо скажем, брутальный! А ведь были модели паровых автомобилей, пока не придумали двигатель внутреннего сгорания! И катались они на колесах, а не на гусеницах! Но у них тогда шины резиновые были, и хоть какие-то, но дороги. Ладно, толчок мысли дала, пусть механики думают. Все-таки это не мое. Выхожу из мастерской, Сэм с сыновьями уже монстра самодвижущегося бросили, остановили, и укладывают в телеги самопалы, гранатометы и даже мортирки. Говорят, король попросил немного усилить свою армию. Вроде что-то претенденты на его место затевают. Одобрила, предложила и самоход тоже взять, только на телегу, с волами запряженную поставить и на ней везти. На телегу сам заедет и съедет. Своим ходом, он до лета ехать будет. Кучу угля сожжет, и сюрприза не выйдет. Поблагодарила Сэма и пошла больных проведать.

Глава 28

Застала всех эскулапов, щупающих гипс на ноге у молодого моряка. Как всегда, руки не мыли. Вон, на белоснежном гипсе черные отпечатки пальцев.

— Коновалы! Опять к больному грязные лапы тянете!

Со злости убить их готова. Позвала Тони. Приказываю:

— Тони, следующий раз, если руки не вымоют, к больным полезут, разрешаю гнать их просто палкой, или замкового палача позвать, пусть кнутом гонит!

Должен же в замке палач быть! А что, надо его к работе привлечь, нерях кнутом гонять! А то этак еще к Оливеру полезут грязными лапами.

Тони оправдывается: — Ваше Сиятельство, я им говорил,