«Израиль должен незамедлительно уйти с Западного берега Иордана. По двум причинам: во-первых, вот уже две тысячи лет евреи терпят гнет со стороны большинства народов, которые живут в непосредственной близости от них, и мне кажется, что это только навредило бы чести и достоинству Израиля, если бы его армия или его власти сегодня взяли бы на себя ту же роль и выступили угнетателем, против которого неизбежно поднимется волна сопротивления.

И вторая причина. Израиль – это маленькая страна, которая всегда в большей или меньшей степени будет зависеть от Соединенных Штатов или любой другой сильной, индустриально развитой страны. И если однажды Западу надоест враждовать с арабами, и он перестанет оказывать поддержку Израилю, то этой стране ничего не останется, кроме как вернуться в свои границы и вновь испытать унижение, о котором его заставила забыть блистательная победа над арабами.

Я бы еще добавила, что если современная мораль и давление общественного мнения не позволили Соединенным Штатам использовать все необходимые средства, чтобы победить Вьетнам, то на что может рассчитывать Израиль?».

* * *

То же самое я сказал Даяну, который воспринял это как пощечину, и Леви Эшколу – тогдашнему премьер-министру, который в течение часа пытался меня переубедить. Он говорил, что ценит важность моих аргументов, но не может проводить другую политику. Я утверждал, что если хоть один арабский солдат (в тот момент это мог быть только иорданец) проникнет на Западный берег Иордана, достаточно будет единственной израильской части, чтобы восстановить порядок.

Тогда Леви Эшкол, меняя тему разговора, задал мне вопрос: если предположить, что Жорж Помпиду займет место де Голля в Елисейском дворце, последуют ли перемены в политике Франции? Я объяснил ему, почему ни одно французское правительство не сможет изменить свою политику на Ближнем Востоке: нашей стране прежде всего важно поддерживать добрые отношения с правительствами североафриканских стран, чтобы исключить появление враждебных Франции военных баз поблизости от нашего средиземноморского побережья. Когда были опубликованы его посмертные записки, я прочитал об этой части нашей беседы и о том разочаровании, которое он испытал, услышав мои прогнозы. События следующих лет их подтвердили.

Я был настолько убежден, что, продолжая оккупацию правого берега Иордана, Израиль подвергает себя серьезной опасности и наносит вред как своей дипломатии, так и чисто психологически, лишая себя поддержки стран и народов, ранее ему сочувствовавших, что в шутку посоветовал Леви Эшколу заручиться помощью арабского министра иностранных дел, чей пропагандистский талант явно превосходил его собственный талант еврея!

Если бы Израиль решительно вывел свои войска с правого берега Иордана в то время, когда Организация освобождения Палестины (ООП) еще не имела особого влияния, он дал бы всему миру уникальный пример нравственности и высоты духа. Каждый еврей инстинктивно хотел видеть в действиях правительства Израиля пример соблюдения этических норм. Но как бы там ни было, не евреям диаспоры диктовать израильтянам, какую политику им проводить, и только те, чье выживание поставлено на карту, имеют право участвовать в принятии жизненно важных решений, касающихся будущего своей страны.

Леви Эшкол умер через два месяца после нашей встречи. Премьер-министром Израиля стала Голда Меир, которая, при всем уважении к ее добропорядочности и уму, ни на шаг не продвинулась в решении этой проблемы.

Уже в другой раз будучи в Израиле, я присутствовал на обеде в Кнессете, и один парламентарий в своей речи рассказал об инциденте, в ходе которого палестинцы, вторгшиеся на территорию Израиля, были выдворены. И он добавил с каким-то самодовольством, которое меня ужаснуло: «Это покажет всему миру, как Израиль поступает с арабскими террористами». Я решил ответить ему и после обычных выражений благодарности за прием и комплиментов попросил его также показать миру, как Израиль обращается с арабскими не-террористами. Уходя, я услышал, как этот парламентарий сказал своему соседу: «Я не знал, что Ротшильд – коммунист».

Честно говоря, я тоже этого не знал! Палестинский вопрос – это ужасная головная боль Израиля и – увы! – доказательство того, что оккупировать так же тяжело, как и быть в оккупации. Рекомендовать какое-то решение, когда столько светлых голов ничего не могли придумать, было бы несерьезно и самонадеянно, но как еврей, я очень хочу верить, что Израиль найдет мудрое и благородное решение, не поступаясь собственными жизненно важными интересами. Евреи счастливы, когда Израиль поступает благородно, но, увы, чувствительность не имеет ничего общего с политикой, и это не тот цветок, которому вольготно цвести на берегах Иордана.

* * *

В течение двух тысячелетий евреи возносили молитвы о возвращении в Иерусалим – один из самых прекрасных городов мира. Этот город с незапамятных времен олицетворяет их прошлое, а сегодня, став местом, где находятся правительственные учреждения, став символом демократической власти, Иерусалим олицетворяет национальный суверенитет еврейского народа. Здесь святыня Яд Вашем хранит для вечности память о Холокосте; этот грот, мрачная обнаженность которого одна достойна принять и сберечь память о миллионах жизней, оборвавшихся в муках, страданиях, скорби и ужасе. Мучительное волнение охватывает меня всякий раз, когда я там бываю.

Ничто в жизни евреев никогда не проходило гладко; и короткая история государства Израиль не является исключением. Какой еще стране, едва родившись, выпало участвовать и победить в трех войнах за тридцать лет; принять и интегрировать в жизнь общества такое количество эмигрантов, которое пятикратно увеличило его население; создать опирающееся на науку сельское хозяйство и промышленность, одну из самых высокотехнологичных в мире!

За эти несколько лет Израиль сумел преодолеть кризис роста, и из убежища эмигрантов превратился в страну со зрелой демократией, способной вести, порой в очень трудных условиях, мудрую политику сдержанности и терпения.

Теперь от него требуют еще большего – найти такой необычный взгляд на вещи, который бы оправдал риск отдать свою судьбу, саму возможность выжить в руки агрессивных соседей, положиться на добросовестность тех, кто не перестает вынашивать планы уничтожения Израиля, и когда Израиль не решается это сделать, то встречает только непонимание и раздражение со стороны тех, кто сами никогда не выполняют то, о чем проповедуют.

Надо ли говорить о том, что требования к «избранному народу» должны иметь предел? И эти требования должны учитывать его судьбу…