– Думаю, для меня будет. Но я не могу себе позволить все провалить, Оливер. Это слишком важно для меня. Прекрасно понимаю, так будет не каждый день, но просто умру, если все испорчу.

– Знаю, любимая, я… – Я останавливаюсь на полуслове, а сердце замирает от смущения, когда понимаю: она говорит не про нас. Лола снова показывает в сторону экрана.

– Я работаю над воплощением этой мечты с пятнадцати лет, – шепотом объясняет она. – И почти не знаю, на что похожа моя жизнь без нее. Но вчера утром я просто легла спать, потому что не спала всю ночь. Я терпеть не могу работать с Остином и Лэнгдоном. И сама себя ненавижу, что запорола дедлайн. Но это именно то, что я хочу делать. И у меня сейчас есть возможность это делать, но я позволяю всему разрушиться.

У меня в груди растет предчувствие беды:

– Нам необязательно каждую ночь проводить вместе. И я не жду, что ты сбавишь темпы работы ради нас. Я пришел сюда только потому, что после того, как именно мы расстались в субботу, мне странно ничего от тебя не слышать. Я беспокоился.

Она садится на край своей кровати.

– Я знаю. Прости меня.

Сев рядом, я беру ее за руку:

– Тебе не за что извиняться. Мне просто жаль, что ты в таком напряжении.

Она кивает, и кивает, и кивает. Этот жест медленный, непрерывный и выражающий отчаяние. Затем она поворачивается лицом ко мне. У нее покрасневшие веки и белки:

– Давай поставим на паузу.

Мой мозг запинается, пытаясь понять ее слова:

– Что?

Сглотнув, она пытается снова:

– Давай сделаем перерыв.

Мне тоже пришлось проглотить образовавшийся комок в горле, прежде чем смог говорить:

– Не уверен, что понимаю тебя.

– Я про то, что хочу быть с тобой, но не думаю, что готова сейчас.

Я ничего не понимаю:

– Сейчас?

Она кивает.

Нахмурившись, я стараюсь ухватить суть:

– Так значит, тебе нужно неделю поработать в тишине? Конечно же, я за.

Лола смотрит на свои руки:

– Я не знаю. Думаю, может, нам стоит попробовать вернуться туда, где мы были пару недель назад, а потом, летом, посмотреть, как будут обстоять дела?

Я смотрю на нее, открыв рот, и чувствую, как мое сердце растворяется в кислоте:

– Но, Лола, сейчас март.

– Я знаю. – Глотая слезы, она снова начинает кивать. – Знаю. Просто я отстойно справляюсь и с одним, и с другим. Я неудачница, но не хочу облажаться с нами и с этим. – Она кивает в сторону компьютера:

– И думаю, мне нужно быть одной, чтобы доделать книгу. Без тебя в таком… доступе.

– Я понимаю, что дела в Лос-Анджелесе были просто ужасны и ты в стрессе от работы, но это неправильный способ со всем справиться. Ты же чувствуешь что-то ко мне. Мой голос хрипит от разочарования и от того, что я тороплюсь. Я знаю о ее чувствах. – И это сильные чувства. Я же не вообразил это, Лола.

– Да. – Она смотрит на меня полными слез глазами. – Я без ума от тебя. Но это сейчас гораздо важнее. Я просто не готова. Мне не стоило приходить к тебе играть в покер. Должна была дождаться, пока не закончу со всем.

Я поднимаюсь и тру лицо:

– Лола, ты придумала ужасную идею. Люди не делают перерывов в отношениях, чтобы доделать работу.

Она закрывает глаза.

– Тут небогатый выбор. – Она поворачивается ко мне. – Ты подождешь? Просто…

Она качает головой:

– Подождешь, пока я со всем не разберусь?

– Три месяца? – спрашиваю я.

– Может, меньше. Я не… – Она отворачивается. – Я даже не знаю, что мне нужно. – Я смотрю на хаос на ее столе, чувствуя закипающие в груди гнев, боль и смятение. – Пожалуйста, не сердись, – шепчет она. – Я не собиралась ничего говорить, но раз уж ты здесь… Я никуда не исчезла, я тут. Просто пытаюсь сказать, что собираюсь довести дела до конца.

Я киваю, желая превратиться в камень.

– Оливер, скажи что-нибудь.

Мой голос звучит низко от боли, когда я отвечаю:

– Ты могла бы просто сказать мне, что на этой неделе собираешься засучить рукава. И в этом была бы логика».

Она проводит руками по лицу и умоляюще смотрит на меня:

– Мне нужно, чтобы больше ничего не происходило. Мне необходимо, чтобы в голове было только одно.

Я подхожу к двери и оборачиваюсь, опираясь на нее:

– Ты уверена, что именно этого хочешь? Нажать на паузу? Взять перерыв?

На панно изображен он, разбивающий стекло, а его грудь полыхает огнем.

Она кивает:

– Когда я работаю, мне важно понимать, у меня больше нет других возможностей. Что быть с тобой – такого варианта вообще нет.

– Значит, мы больше не вместе, – безжизненно произношу я. – И все потому, что это слишком хорошо для тебя и слишком отвлекающе.

– Но мы будем, – возражает она.

– Ты себя-то слышишь? Это так не сработает, Лола.

– Давай просто…

– Нажмем на паузу, да, – перебиваю ее я, издав скептический смешок. – Я понял. Лола, я люблю тебя. И ты это знаешь. И хочешь, чтобы я ждал месяцы, пока ты снова не станешь готова.

Она беспомощно смотрит на меня:

– Я должна поставить это на первое место.

– Как мой лучший друг ты, я думаю, не ждешь этого же от меня. Так что все это хрень собачья. Я вижу, что ты переживаешь из-за работы, но также слышу, как ты сейчас несешь какой-то бред.

Она выглядит сожалеющей, но одновременно с этим словно выдохнувшей с облегчением, будто я только что согласился принять этот горящий кусок дерьма, что она вывалила между нами.

– Значит, все кончено.

– Может, давай поговорим об этом через пару дней? – спрашивает она, когда я открыл дверь. Ее голос срывается на последнем слове, и я чувствую, до чего же я заебался. Я никогда не ощущал себя достойным. Никогда ни для кого не чувствовал себя важным человеком. Но до Лолы мне это и не было нужно. Да пошло оно все!

– Может быть, мне нужно просто…

Я закрыл дверь, не дослушав конца ее фразы.

– Мне что, силком тебя тащить на завтрак, чтобы поговорить?

Я испуганно вскакиваю, поняв, что отрубилась прямо за столом, и на пороге вижу Харлоу со скрещенными на груди руками. Глаза горят огнем, стойка боевая. Когда Харлоу в таком настроении, она рвет и мечет.