Другие не желали отказываться от дорогостоящего образа жизни. Герцоги Девонширские, например, тратили от 40 до 55 % своего годового дохода на выплату процентов – так велики оказались наделанные в XIX веке долги. “К вашим богатствам, – жаловался один из их юристов, – да еще бы толику самообладания”7.

Какими бы обширными ни были ваши недвижимые владения, они служат защитой только лишь вашим кредиторам, и в этом беда всех собственников. Как верно замечает мисс Демолайнс из романа Энтони Троллопа “Последняя Барсетширская хроника”, “земля никуда не убежит” [52]. Соглашаясь с ней, многие инвесторы XIX века, включая мелких юристов, частные банки и страховые компании, считали ипотеку беспроигрышным – и безрисковым – вариантом размещения собственных средств. Заемщик же, случись ему расстаться с недвижимостью за долги, останется один на один со своим доходом. Именно дохода процветающие викторианские землевладельцы и лишились, причем очень быстро и неожиданно. Стул под ними начал шататься еще в конце 1840-х: резко пошло вверх мировое производство зерновых, повсеместно снижались транспортные расходы и падали грозные тарифные барьеры – печально известные Хлебные законы потеряли силу в 1846 году. С рекордных 3 долларов за бушель в 1847 году цена на зерновые рухнула до 50 центов в 1894-м, увлекая за собой доходы с сельскохозяйственных угодий. Если в 1845 году загородные поместья приносили 3,65 % дохода, то спустя сорок лет – всего 2,51 %8. Журнал “Экономист” констатировал: “Английская земля – ничто не пользовалось настолько безграничным доверием, и мало что оказалось в последнее время в столь плачевном состоянии”. Беды землевладельцев в Ирландии усугубляла накалявшаяся политическая обстановка. В центре нашего рассказа – имение Стоу в графстве Бакингемшир: в закате и падении построившей его семьи как в зеркале отражается судьба целых поколений владетельных дворян.

Сам дворец Стоу великолепен, и отрицать это может лишь слепой. Размашистые колоннады, портик работы Ванбру и замечательный парк, разбитый Ланселотом Брауном по прозвищу Способный, – перед нами один из лучших образцов аристократической архитектуры XVIII века и вдобавок прекрасно сохранившийся. И все же кое-чего в Стоу не хватает, а если быть точным – не хватает очень многого. Сиротливо смотрятся ниши в грандиозном Мраморном зале – раньше в каждой стояло по статуе в романском стиле. Роскошные камины эпохи Георгов, прежде украшавшие парадную комнату, уступили место дешевым викторианским поделкам скромных размеров. Пустуют комнаты, в которых раньше яблоку не удалось бы упасть, не задев изысканной мебели. Но почему? Потому что когда-то Стоу принадлежал Ричарду Плантагенету Темпл-Ньюджент-Бриджес-Чандос-Гренвилю, шестому виконту Кобэму и, по совместительству, второму герцогу Букингемскому.

Имение Стоу – аристократическое великолепие, увязшее в долгах.

Связи в самых высоких политических кругах и продуманный подход к женитьбам позволили его предкам за каких-то 125 лет из баронов стать герцогами, и имение Стоу было лишь частью их обширных владений по всей стране и за ее пределами9. Подсчитано, что Ричард Темпл имел 67 тысяч акров земли в Англии, Ирландии и на Ямайке. Казалось, родовитый англичанин мог позволить себе все. Деньги он разбрасывал так усердно, будто боялся, что их отменят: тратился на любовниц и незаконнорожденных детей, преследовал душеприказчиков покойного тестя, подмасливал нужных людей – и становился рыцарем ордена Подвязки, противостоял биллю о реформе и отмене Хлебных законов – короче говоря, герцог ставил интересы земли чуть ли не выше собственных и не скупился, когда убеждения надо было подкрепить звонкой монетой. Он гордился тем, что “боролся со всеми мерами, могущими нанести ущерб сельскому хозяйству, какое бы правительство их ни предлагало”. Когда отменили Хлебные законы, Темпл предпочел сложить с себя полномочия лорда – хранителя малой печати в правительстве сэра Роберта Пиля10. Так или иначе, к 1845 году – иными словами еще до крушения цен на зерновые – герцог был по уши в долгах. При поступлениях в 72 тысячи фунтов он расходовал 109 140 фунтов в год, а кредиторам причиталось 1 027 282 фунта11. Большая часть дохода герцога уходила на обслуживание долга (ставка по иным кредитам достигала 15 %) и выплаты тем, кто застраховал жизнь Темпла и таким образом подарил надежду его кредиторам12. Страховка служила лишь ширмой, иллюзией рассудительности – напоследок безумец гульнул на все.

Наконец-то заполучив в гости королеву Викторию и принца Альберта – столь желанный визит назначили на январь 1845-го, – он чуть ли не буквально перевернул свою резиденцию вверх дном. Весь дом был под завязку забит роскошествами по последнему слову моды. В ванной комнате дорогих гостей на полу лежали тигровые шкуры. Язвительная Виктория не смогла сдержаться: “Ни в одном из моих двух дворцов таких богатств нет”. Все только начиналось: герцог за свои средства пригласил целый йоменский полк, и прибытие королевы с супругом было встречено приветственными залпами. Засвидетельствовать свое почтение выстроились четыре сотни жителей имения верхом на лошадях и еще примерно столько же с иголочки одетых чернорабочих, не считая трех духовых оркестров и выписанного из Лондона на один-единственный день полицейского расчета13. Такого герцогская казна выдержать не могла. Маркиз Чандос, старший сын виновника, был призван взять дела в свои руки тут же по достижении совершеннолетия, дабы отвести угрозу благополучию всего почтенного семейства. Что он и сделал, не избежав, впрочем, изнурительной судебной тяжбы14. В августе 1848 года, к ужасу герцога, все содержимое дворца Стоу пошло с молотка. Двери старинного отчего дома распахнулись, впустив внутрь орды охотников за почти что дармовым антиквариатом. Им было чем поживиться: столовое серебро, вино, фарфор, произведения искусства и редчайшие издания отходили всем желающим, и бессердечный “Экономист” замечал, что в своих страданиях герцог походил на “разорившегося торговца керамикой”15. Принеся жалкие 75 тысяч фунтов, распродажа подвела жирную черту под эпохой заката аристократии.

Три поколения аристократов:

Ричард Гренвилл, 1– й герцог Букингемский (слева вверху);

Ричард Гренвилл, 2– й герцог Букингемский (справа вверху);

Ричард Гренвилл, 3– й герцог Букингемский (справа внизу).