* * *

– Проходите, молодой человек. – Иван Александрович радушно взмахнул рукой, приглашая Олега к столу. – Чайник как раз вскипел. Вы не представляете, как приятно иной раз побеседовать с соотечественником вот так, по-нашему, по-русски, за чашкой чаю… Я ведь здесь уже больше двадцати лет и за все это время встречал лишь троих выходцев с одной пятой части суши, как любили именовать нашу страну политические обозреватели из передачи «Международная панорама».

– Сейчас такой передачи уже нет, – сказал Сотников и уселся на скрипучий стул.

– Да-да, я в курсе, – кивнул профессор. – Но людям в моем возрасте свойственно помнить далекое и не помнить близкое – так устроен наш мозг. Впрочем, не будем сейчас об этом. У вас, наверное, много вопросов?

– Да уж хватает, – усмехнулся Олег. – Такое тут творится…

– Вы об инсектоидах? Да, это удивительные существа, просто удивительные! – с воодушевлением заговорил профессор. Чувствовалось, что членистоногие твари – его конек. – Вот как думаете, к какому виду живых существ они относятся?

– К насекомым скорее всего… – Олег пожал плечами. – Я не спец, конечно, но они очень похожи на… на крабов, пауков, жуков всяких…

– Прежде всего, – профессор разлил по чашкам чай, пододвинул к Сотникову тарелку с самым тривиальным на вид печеньем, – вы путаете членистоногих с насекомыми, это большая ошибка, но я не буду сейчас уклоняться в земную биологию. Инсектоиды не имеют к ней никакого отношения. Они в общепринятом смысле слова вообще не живые…

– Это как? – удивился Олег.

Профессор засмеялся.

– Все очень просто: жизнь на Земле и во многих других мирах построена на белковой основе, а инсектоиды… их организмы функционируют за счет кремнийорганических структур. Проще говоря, с точки зрения обывателя они – каменные, да-да, не удивляйтесь, именно каменные!

– Вы хотите сказать… – Олег отхлебнул из чашки, подыскивая слова, – что они не дышат? А как же кровь? Сердце там, эти… трахеи всякие, кишечник?

Профессор рассмеялся, очень довольный произведенным эффектом.

– Именно, молодой человек, именно – никакой крови, никаких сердец и прочей, простите, требухи. Там все одновременно и проще, и сложнее. Физиология просто поразительная – внутри каждого инсектоида, будь это боевая, рабочая или управляющая особь, идут примерно такие же процессы, как и в земной коре: расщепление минералов, кристаллизация, образование осадочных пород с последующим их отложением. Именно так они получают материалы для строительства своих наружных покровов, поразительно прочных, кстати говоря, и для создания внутренних органов. Кстати говоря, если бы инсектоиды были белковыми насекомыми, они бы не смогли существовать в мирах, подобных Центруму и Земле – атмосферное давление и слишком малое количество кислорода не позволяют насекомым у нас дома вырастать до столь крупных размеров. Вот в древние времена, на заре мезозоя, когда земная атмосфера была насыщена кислородом гораздо больше, чем сейчас, на Земле жили огромные насекомые, например, стрекоза меганевра с размахом крыльев свыше шестидесяти пяти сантиметров. Но для инсектоидов, повторюсь, наличие в воздухе кислорода не играет ровным счетом никакой роли, их газообмен основан на совсем других принципах, связанных с диффузией малых объемов газов внутри организма. К величайшему моему сожалению, мне пока так и не удалось препарировать ни одного инсектоида – договор это запрещает, – но я получил массу информации для исследования косвенным путем. В работе с этими поразительными созданиями вообще приходится опираться только на эмпирику, наши привычные методы познания тут не годятся. И конечно же, огромную роль играет интуиция ученого и удача… Да, молодой человек, да, именно удача! Собственно, благодаря ей мне и удалось установить с ними контакт. Я, хе-хе, совершенно случайно столкнувшись с одним из разведчиков, проникших в Центрум, предложил им то, ради чего инсектоиды готовы буквально на все…

– Какой-нибудь редкий минерал? – спросил Сотников.

Профессор буквально подпрыгнул на месте.

– Да вы схватываете на лету! Именно минерал, правда, отнюдь не редкий – у нас на Земле или здесь, в Центруме, но при этом практически не встречающийся в их мире. Попробуете угадать?

Олег посмотрел на хитро улыбающегося старика и развел руками:

– Я не силен в минералогии.

– Кальций! – тонким голосом воскликнул профессор. – Да-да, самый обычный, банальный кальциум, находящийся под двадцатым атомным номером в таблице Менделеева. У нас он содержится и в граните, и в гнейсах, в алюмосиликатах, но встречается как минерал кальцит и в известняках, гипсах и мраморе, который, по сути, и есть кристаллический кальцит. Кальций вообще широко распространен на Земле и играет важнейшую роль в биосфере, мы без него существовать попросту не можем. Например, в человеке с массой тела восемьдесят килограммов содержится около двух килограммов кальция.

Олег вспомнил кости, лежавшие у пещер, где, как он понял, обитали инсектоиды, и невольно содрогнулся, догадавшись, как они туда попали и для чего нужны. Однако вслух ничего говорить не стал, задав вместо этого невинный вопрос:

– А как вы догадались, что этим… инсектоидам нужен кальций?

– Все очень просто. – Улыбка не сходила с раскрасневшегося личика старика. – Я, чисто инстинктивно, разумеется, бросил во встреченного мною инсектоида кусок известняка. Ну а он воспринял этого как подарок. Однако без Николая Михайловича никакого сотрудничества между хомо сапиенс и инсектоид сапиенс – так я их называю – не получилось бы.

– Николай Михайлович – это кто? – осторожно спросил Олег.

– Здесь его обычно именуют Хозяином Муравьев, – осклабился профессор. – Выдающийся человек, поразительно умелый организатор, да-да, просто талант! Он создал мне все условия для работы и заключил с Доминой инсектоидов взаимовыгодный договор, который не стоит нам никаких затрат. Дело в том, что Николай Михайлович умеет открывать Портал в мир, где живут инсектоиды. Собственно, так они впервые и попали в Центрум.

– А что за договор? – Олег допил чай и кивнул. – Спасибо, очень вкусно.

– Чаек у меня знатный, настаиваю на местных травках. – Профессор довольно потер сухонькие ладошки. – Что касается договора, то он взаимовыгоден для наших цивилизаций: мы поставляем инсектоидам так необходимый им кальций, а они нам – особей для изучения. Собственно, так и функционирует наш маленький научно-исследовательский институт. Николай Михайлович вроде как директор, я – научный руководитель.

– И все?

– Есть еще подсобные рабочие, из местных. – Профессор махнул рукой куда-то за спину. – Там, за горой, у нас небольшая каменоломня, добываем известняк. Иногда передаем инсектоидам пойманных в здешних лесах животных – они высоко ценят костный материал…

«А людей?» – чуть не брякнул Олег, но вовремя прикусил язык, вспомнив предостережение Эль Гарро поменьше болтать. Он и так узнал достаточно, чтобы понять: этот добряк-профессор – типичный альтруист от науки, которого интересуют только его инсектоиды сапиенс, в то время как Хозяин Муравьев попросту использует жутких тварей как наемников. Судя по внешнему виду и любви к «костному материалу», инсектоиды могут выполнять самые разнообразные, как сказал бы профессор, функции – например, выслеживать и уничтожать тех, на кого укажет «директор маленького научно-исследовательского института».