– Эй, тегли, глядите-ка, что я раздобыл!

Гномы уже развели костер и нанизали на ветки освежеванных кроликов. Стены башни изнутри окрасились в желтый, путники тянули озябшие руки к пляшущим языкам пламени и грелись. Хонир с Долдуром натягивали навес из плащей, чтобы преградить дорогу снегу; плащом Дори занавесили вход.

– Это не золото, – сказал Долдур, рассматривая кругляшок. – Слишком багровая даже для меди. Я что-то не узнаю этого металла. Признаюсь, странно… – Тут Нор-Тегли потерял всяческий интерес к находке товарища, хотя, казалось бы, что может сильнее увлечь кузнеца, как не диковинный металл. Он вернул монетку, завернулся поплотнее в плащ, натянул на самые глаза капюшон и придвинулся к костру. – Как-нибудь потом разберемся…

Устроившись поудобнее, гном опустил враз потяжелевшую голову на мешок с походными вещами.

– А почему на ней гоблинская рожа? – не отставал Лори. – Не знал, что гоблины чеканят монеты.

– В том-то и дело, что не чеканят, – зевая, ответил Рубин, также укладываясь спать. – Уже около тысячи лет.

Ангар глянул через плечо Неудачника.

– Знакомый профиль, – только и пробормотал он, после чего тут же заснул, привалившись к теплому боку своего спящего пони.

Лори огляделся и увидел, что все его товарищи уже спят вокруг костра. Ветер подвывал в башне, за дверью в руинах резвилась метель. Гном спрятал монетку в карман и, лишь опустив голову на дорожный мешок, тут же заснул…

С того момента прошло уже два дня. Лори Дарвейг тянул по снегу сани с клетками и все никак не мог отойти от пережитого кошмара. Но больше всего его пугала сама мысль о том, что вскоре ему придется снова погрузиться в тот ужас с головой, как в глубокий сугроб, уже в третий раз. Принц Кельбрик что-то недовольно трещал в своей клетке:

– Ты можешь заткнуться хоть на миг? Или запихнуть тебе в клюв кусок сосновой коры?

Черный дрозд, казалось, поперхнулся от такой наглости и угрюмо взглянул на обидчика желтым глазом.

– Мне и без тебя забот хватает. Что-то с каждой секундой я все больше начинаю сомневаться в словах выжившего из ума старика. Тем более, что взять с некроманта?..

Лори вытянул сани на опушку. Он узнал место – до Тревегара было недалеко.

– Невермор… дери его Бансрот…

Воспоминания вновь возвращались на два дня назад.

Прошло всего несколько часов после того, как компания гномов-кладоискателей стала лагерем в старой башне посреди руин Тревегара. Лори снился жуткий кошмар. Развернувшаяся в его сознании картина поистине ужасала, и гном мог различить ее малейшие, но оттого не менее зловещие подробности. Он дергался во сне, губы его шевелились, шепча что-то, но разобрать слова не представлялось возможным. И вот в тот самый миг, когда Лори уже начало казаться, что он никогда больше не придет в себя, а сон затянул его в свои кошмарные объятия с головой, точно погибельная трясина, неподалеку крикнул филин, и неудачливый Нор-Тегли проснулся. Кругом была ночь, развалившиеся внутренности башни подсвечивались дрожащим желтым светом от хрустящего дровами костра – должно быть, кто-то из друзей поддерживал огонь и не давал ему погаснуть, пока Лори спал. За дверью поднялась сильная метель, ветер тоскливо выл, и ему отвечал одинокий волк откуда-то из глубины леса.

– Знаете, что я вам сейчас расскажу… – начал было Дарвейг, еще не понимая, что подле него никого нет. Где-то совсем рядом снова ухнул филин, будто насмехаясь над ним. Гном вскрикнул от страха и вскочил на ноги. Все его друзья исчезли в неизвестном направлении…

С самого момента своего пробуждения Лори утратил всяческий покой и стал походить на беснующегося в своем бессилии призрака, которого только что подло убил лучший друг, оставшийся при этом безнаказанным, а после женившийся на его любимой и завладевший его состоянием. Он облазил все руины, но ничего не нашел – ни следа, ни намека, ничего, что могло бы рассказать, куда подевались друзья. Плащи их лежали скомканными там, где они спали, а пони, укрытые от непогоды в той же башне, молчали и безучастно глядели на впавшего в отчаяние гнома. Он устал, промерз, как сосулька, проголодался, но страх и непонимание застлали собой все. А еще обида… совершенно глупая и детская. Почему друзья его бросили? Дарвейг не понимал, почему он остался целым и невредимым, почему его не тронули неведомые похитители… или призраки… или сама полуночная зима, подери ее Бансрот. Он не знал, куда пропали его друзья, кто их увел и живы ли они вообще.

Время подползало к очередному полудню. Гном устал. Он не нашел ни одного ответа на свои вопросы, не присел ни на минуту. Поэтому нечего удивляться тому, что он попросту заснул, лишь только снова очутился в башне…

Когда ближе к полуночи крикнул уже знакомый филин, Лори проснулся. Гном еще долгое время молча лежал на спине и глядел в одну точку на слегка просевшем от нападавшего снега навесе из плащей. Глаза его были расширены и еще более безумны, нежели обычно. Он не шевелился и не мог поверить в то, чему только что стал свидетелем, в то, что в эти самые мгновения неотвратимо складывалось у него в голове в некий чудовищный вывод, и в то, как такое вообще возможно. А все оттого, что ему вновь приснился кошмар. Да не просто какое-нибудь страшилище, временная безвыходная ситуация, падение в пропасть или даже собственная гибель. Нет. Ему приснился до мельчайших подробностей вчерашний жуткий сон. Были, конечно, различия, но это скорее из ряда закономерностей, присущих копии какой-нибудь картины. Он кое-что начал понимать, но один найденный ответ тут же порождал сонм новых вопросов, на которые уже неоткуда было ждать разъяснений. Лори Дарвейг по прозвищу Неудачник поднялся и начал собираться в дорогу. Он не думал, что сейчас ночь, что метель задушит в своих объятиях любого, кто посмеет бросить ей вызов, – в его голове созрел план. И пусть этот план был тонким, как весенняя льдина под ногами, и таким же хрупким, это ничего не меняло. Принятое решение в тот миг показалось Лори единственным выходом. Гном оделся потеплее и вышел в ночь. Не обратил он внимания и на то, что хворост в костре, который он разжег еще в полдень перед сном, не выгорел весь, а потрескивал сейчас так же весело, будто его только что выложили и подожгли.

…Каждый из тех, кто бывал хоть раз на Севере, возле озер Холодной Полуночи, в окрестностях Истара или в одном из трех лесов у подножий Тэриона, знал о Старике. Именем отшельника часто пугали чужаков, но и местные всегда обходили его дом стороной. Жители Града Рейнгвальда считали его самым злобным из всех лесных духов, кто-то величал его Демоном, другие утверждали, что он – оживший и утративший покой мертвец, некоторые даже клялись, что точно знают о его происхождении из рода мудрых троллей. Но все сходились в одном мнении: он колдун, некромант и чернокнижник. Никто точно не знал, где располагается его обиталище, но слухи неустанно твердили: тот, кто действительно хочет его найти, непременно найдет…

Так и случилось: Лори вскоре вышел к одинокой хижине в лесу. Срубленная из сосновых бревен, она стояла в тени деревьев, а покатую крышу укрывала хвоя низко свисающих ветвей. К невысокой дверце вела протоптанная в снегу дорожка.