– Потому что вы – поколение, на котором переломилась идеология. Так переломилась, что вчерашнее чёрное сегодня стало белым, а белое – чёрным. Нас-то уже не переломишь. Мы воспитывались на таких фильмах, как «Судьба человека», где человек в нечеловеческих условиях сумел остаться человеком, сохранить свою человечность и лучшие качества человеческой природы. Он и мог бы, и даже право имел стать зверем, но он остался человеком. У него был выбор, и он его сделал, потому что он ещё к тому же и свободный по-настоящему. В этом его сила и победа над слабаками, которые думали его сломить. Эти фильмы и сейчас дадут сто очков вперёд любому боевику или триллеру, да только вас теперь убеждают, что нет никакого человеческого достоинства, что человек – это биологическая машина, которой нужно лишь питаться, испражняться и сношаться со всем, что подвернётся. А если человек не согласен с этим, то он ненормален. Вы в это охотно верите, потому что быть машиной легче, чем человеком. Чтобы быть человеком, надо постоянно работать над собой, согласовывать свои действия и интересы с интересами других людей, уметь жить самому, но и не наступать на горло другому такому же человеку. Это очень труд но. А зачем так «париться», если проще вести себя как примитивный организм?

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Федя. – Ох, и злой ты мужик, Потапыч! Злости в тебе на десятерых хватит.

– Вот и позаимствуй её у меня. Дарю бесплатно. А то вы все очень добренькими стали. Вас и просить не надо: сами с себя штаны снимете и всех удовлетворите. Вас ещё ой, как поимеют, попомни мои слова! Ваши дерьмократы хвалёные вас так попользуют, как Сталину и не снилось, а вы будете в позе рака стоять и кряхтеть про свободу, демократию и сексуяльную гармонию. Научились все только языками молоть или в задницу их друг другу совать для пущего кайфу при сношении.

Тут молодёжь прыснула, спор на этом закончился, и нельзя было сказать, что в нём победила молодость. Федя знал и понимал очень мало, хотя и думал про себя иначе, а у Матвея Потаповича за плечами была большая, трудная, но очень достойная жизнь.

* * *

Андрей Степанович в этих разговорах не участвовал, но осторожно прислушивался. Невольно приглядывался к россыпям газетёнок и журнальчиков, коими теперь завалено буквально всё, принюхивался к типографской краске, маркой и прилипчивой, как навязчивая куртизанка. Тема секса стала превалировать в СМИ: с экранов телевизоров, с журнальных и газетных страниц на людей хлынули чаны помоев о похождениях известных людей и тех, кто стал известным только благодаря этим похождениям. Рядовой обыватель был вынужден крепко задуматься, что события в его спальне не соответствуют «глянцевой героике». Да и спальни-то у него нет, а это сразу и детская, и столовая, и рабочий кабинет, и прачечная, и прочая, прочая… Вчерашний совок остро почувствовал недовольство личной жизнью, даже если до этого она вполне устраивала. Но почти никто не обращал внимания, насколько уродливо выглядят эти попытки нищих пролетариев копировать жизнь зажиточной буржуазии из томных полунаркотических фантазий гламурного будуара в своих халупах и коммуналках с вечно протекающей канализацией и сползающей кровлей. Разумней было бы уже тогда потребовать улучшений жилищных условий, в которых секс в принципе невозможен, когда в одной комнате храпит до пяти человек, а от парадной идёт такой смрад из подвала, словно там местные маньяки хранят расчленённые трупы своих жертв. Но завораживающая похотливая пропаганда умело одурманила население и увела от «таких пустяков» к более важным вещам типа… как правильно пользоваться фаллоимитатором.

Укрыться от подобной информации стало невозможно: она массированная и наглая, её заявления слишком назойливы и настойчивы, чтобы их игнорировать, они давят на мышление и чувства людей! К ней уже не надо специально приглядываться и прислушиваться – она сама гонится за человеком. Да и как не приглядываться, если она теперь торчит отовсюду? Как не прислушиваться, если разговоры «про это» звучат даже там, где меньше всего ждёшь? Захотел человек, к примеру, почитать любимую газету, весьма серьёзное издание, но в конце появилась рубрика «Посмеёмся», которая кишит анекдотами про измены мужей и жён в разных вариациях. Смешного-то ничего нет – впору плакать, – но теперь принято считать, что это должно смешить. Включил телевизор, а там известный юморист в том же направлении прокладывает путь: «Меняю одну жену сорока лет на две по двадцать. Вариант четыре по десять не предлагать, хотя…». Ну, как тут популярного человека не послушать? Да и усваивается такая информация лучше всего в силу развлекательного характера. Вообще, как-то незаметно юмористы и сатирики стали полностью выстраивать свой репертуар на высмеивании половой принадлежности людей, словно человек сам её себе выбирает. Набили оскомину анекдоты про блондинку и тёщу от лица зятя-пошляка, который даже съехать не может от «мамы». Надоел кабацкий и тюремный юморок о командировочных рогоносцах и находчивых гусарах, которые каких только маневров ни придумают, чтобы осуществить секс наскоком и тут же соскочить. И это, когда во многих цивилизованных странах запрещено высмеивать расовую и национальную принадлежность людей, которую они тоже не выбирают. Нельзя пародировать говор или акцент, высмеивать уклад жизни и традиции другого народа – это считается дурным тоном. Все люди разные, но так и должно быть, и это не повод их едко высмеивать, чтобы они стали «как все». В смысле, как высмеивающий. Вот тогда у него не будет никаких претензий! Но как быть, когда мужчина «шутит», какие ВСЕ бабы дуры, что у них другая физиология, нежели у мужчин, поэтому они совсем по-другому смотрят на тот же секс? Или доказывает, какие ВСЕ мужики сволочи, что идут на любые ухищрения, чтобы оторвать свой кусочек секса у несносной бабы, которую они терпеть не могут, да вот природа обязала с ней дело иметь, а так бы глаза не смотрели. А ну, как издадут закон, запрещающий высмеивать людей по половым различиям? Что будут делать эти горе-юмористы, у которых никакого другого репертуара, только анекдоты «про это» с душком давно немытого тела? В Америке голубых уже нельзя высмеивать, а у нас до сих пор байки взахлёб травят, как всем мужикам не повезло иметь дело с бабой-дурой. Живут с ней, спят, пользуются на все сто и доказывают, какая она неправильная и неудобная для каких-то гопников. Куда ни ткнёшься, а там про то, что нормальный мужчина, оказывается, должен отчаянно пытаться наладить богатую сексуальную жизнь вне семьи. Раньше у него, бедолаги, такой возможности не было из-за обременённости какими-то глупыми и вредными для здоровья моральными принципами, а теперь, благодаря наступившей свободе, самое время развернуться. Когда-то строгий суд общественности, парткомы, вечные материальные затруднения и необходимость вести «правильный» образ жизни, чтобы подавать пример детям, не позволяли воплотить это право в жизнь, а уж теперь-то…

А что теперь? Теперь иные тратят лучшие годы жизни на поиски этого самого «левака», чтобы самому себе доказать, что ты всё ещё мужчина, хотя никто в этом не сомневается, да вот тебя самого почему-то гложет это сомнение.

Самое печальное, что совсем в этом деле перестала учитываться любовь, которую даже стали считать глупым предрассудком и признаком ханжества. Да и кому, в самом деле, в наш обезумевший век нужна эта самая любовь? Зазвучали заявления, что любовь в прежнем своём значении – это вообще болезнь, и её даже где-то лечат, так что человек уже никого любить такой «неправильной» любовью не станет. Если раньше робко признавались: «Я люблю тебя», то теперь стали говорить прямо: «Я хочу тебя». Это стало напоминать какие-то гастрономические пристрастия с оттенком каннибализма. Какое-то время звучали словосочетания типа «заняться любовью», но поскольку заниматься этим делом стало можно вовсе без любви, и даже без желания, искусственно возбудив нужные органы определённым снадобьем, то стали употреблять кашляюще-харкающий термин «трахаться». Поэтому, если вам ненароком ударят молотком по пальцу, ни в коем случае не кричите, что вас трахнули – не вводите людей в заблуждение.