Это были отношения не по принципу «стерпится-слюбится», а люди просто умели любить. Не «заниматься» любовью, а любить по-человечески. И высшего-то образования у них никакого не было, а у кого-то и средняя школа была не закончена, так как пришлось пойти работать с четырнадцати лет или воевать с семнадцати. Но их трогательное отношение и уважение друг к другу до самой глубокой старости было несравненно выше мышиной возни продвинутых потомков на базе условных рефлексов, которая может рухнуть при любом нечаянном чихе.

А наш Андрей Степанович познакомился с женой ещё в детстве. Родился он в Ленинграде в год начала Великой Отечественной войны, хотя точно никто не знал. И началась его сознательная жизнь, когда обнаружили его санитары на Невском проспекте после артобстрела рядом с уже окоченевшим трупом женщины, которая держала его за руку, а он сидел рядом. Ждал, когда мама встанет, и они пойдут домой, потому что дети в таком возрасте ещё не понимают, что такое смерть. Так и не удалось узнать адрес и имя женщины. Это было странное состояние, что в этом городе где-то остались его родственники, возможно целая семья. Ищут его, а он ищет их, возможно ходят совсем рядом и не знают, что он одной с ними крови. Война – она такая, ещё не так шутит. Это не только способ попасть в историю в качестве гениального полководца или ещё какого выдающегося засранца, но и колоссальная сумятица в человеческом обществе, когда перепутывается и теряется очень многое. Дети теряют родителей, родители – детей, люди – родной двор, дом, друзей и саму жизнь. Но гении, творящие Историю, считают это незначительным пустяком, потому что со временем забываются безымянные жертвы войны и детские слёзы, а все помнят только великих полководцев. И даже ставят им памятники, чтоб кто-нибудь ненароком не забыл.

Отправили его через Дорогу жизни на Урал. А поскольку человек не может жить без фамилии, то дали ему фамилию Невский по названию проспекта, на котором нашли. Да и знаменитый фильм Эйзенштейна тогда гремел, как символ грядущей победы над врагом. С будущей женой он познакомился по прибытии в детский дом. Это были такие маленькие и трогательные дети, но уже обожжённые войной, и он поклялся всегда быть её «лыцарем» и защитником. Они поженились после школы и приехали в родной Ленинград учится в институте. Он сразу повёл жену на то место, где его нашли ребёнком на Невском проспекте, потом они часто там гуляли, словно надеялись увидеть кого знакомого…

Тогда влюблялись на всю жизнь. И не они придумали такую формулу счастья. Это была такая норма. Так жили люди того поколения, так, должно быть, жили и их родители, которых они никогда не видели, и родители их родителей. И чувствовалось, что он счастлив с женой. Можно было только ахать, какие перипетии им довелось пережить в детстве, и восхищаться постоянством отношений этих красивых людей, которые прожили столько лет вместе и сумели сохранить очень нежные отношения.

А тут грохнула сексуальная революция, которая повсюду развернула транспаранты о необходимости для настоящего мужчины связи на стороне. И решил Андрей Степанович хоть раз в жизни, ну хоть для галочки сходить туда: на сторону. Он даже и не хотел, но как говорится: «Партия сказала надо – комсомол ответил есть!». Ведь он теперь постоянно слышал от других мужиков об их весьма активных похождениях в этом направлении. Это раньше считалось, что подобная молва может тешить только школяров, питать свойственную их возрасту глупость и незрелость. А тут даже старцы не прочь рассказать о себе что-нибудь этакое переперчённое. Может, врут или в детство впали? Может, просто наврать и про себя с три короба, а? Кто там проверять-то станет, кому оно надо? А то где найти такую бабу, которая согласится на роль безымянной безликой любовницы, которая и нужна-то мужчине, как солдаты полководцу для выигрыша боя? Чтобы свою службу сослужила и пшла вон отседа, ни на что не претендуя. Ведь помнят Дон Жуана, а кто там вспомнит, сколько бабья он переворошил, и что это были за женщины? Знают только, что много. Очень много. Но где взять их в таком количестве, чтобы потом лениво и устало пропеть: «Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоржетта, Полетта, Колетта, Кларетта, Лоретта, м-м, Мариетта…»? Какая современная женщина захочет стать очередной презренной победой мужчины, который её даже не любит, а смотрит как на часть массы, где даже имена ни о чём не говорят? Кто там разберёт, чем эта Жоржетта отличается от Лоретты?

Огляделся Андрей Степанович окрест себя и увидел только потрёпанных судьбой и замордованных жизнью тёток с авоськами, рыскающих в поиске пропитания для семей в трудное постперестроечное время, и стало ему неловко. Какой там секс! Такие бабы, видимо, давно забыли, что они – женщины, только постоянно чувствуют себя смертельно уставшими от проклятой жизни, от роста цен на жильё и продукты, которые всё хуже и хуже, от вечно праздного гуляки и пьяницы мужа, от работы на производстве, да ещё столько же по дому.

«Не там ищешь», – подсказал внутренний голос.

* * *

Вообще, на Заводе все как-то спешно, как накануне ревизии, стали обмениваться мужьями и жёнами. Словно в самом деле суровый ревизор осудит и дисквалифицирует за такое отсталое поведение, как верность в браке. В жизнь вошло негласное правило, согласно которому нормальный человек должен свободное время тратить на то, чтобы встречаться исключительно с чужими мужьями или жёнами. Со своими – ни-ни, со своими любой дурак может, а ты у друга жену уведи или у коллеги мужа отбей. Это же прикольно – будет потом над чем поржать! И жили-то все примерно в одинаковых условиях, об олигархах тогда ещё не слышали. Посему, надо понимать, всё это делалось не корысти ради, а токмо волею новых веяний.

Только дети – этот безошибочный индикатор состояния общества, дети недоумевали, что вдруг давнишний друг семьи дядя Слава внезапно стал их папой, а родный папа ушёл жить к бывшей жене дяди Пети, который теперь жил с женой бывшего начальника Управления, которая до этого жила с комендантом Завода. А экс-начальник Управления уже сожительствовал чуть ли ни со школьницей, которая, невзирая на столь юный возраст, до этого тоже успела с кем-то пожить и изрядно поистрепаться. Детям было трудно запомнить такие сложные генеалогические разветвления, тем более что через какое-то время вся эта чехарда повторялась, и новым папой становился уже начальник путевого участка нумер семь, а родный папа вовсе терялся из виду за пределами производственного коллектива. Как в анекдоте: «Маленький Саша очень любил папу, но мама не разделяла любовь сына и любила дядю Пашу».

Но со временем и дети приспособились к новым требованиям жизни. Только восьмилетняя дочка экономиста, когда приходила на работу к матери за ключами, не по-детски вздыхала:

– Только бы мама в этом году не развелась, а то я уже со счёта сбилась, сколько мужиков у неё было. У неё десять мужей, у него двадцать жён, и вот соревнуются, старые придурки, у кого больше. Нашли, в чём тягаться! Ладно бы, от этого как-то счастливее стали, а то злые оба, как черти. Ведь понимают, что никто их не любит, как, впрочем, и она сами. Только нужду справят, как в унитаз, подотрутся и дальше идут другим шлюхам свои возможности доказывать.

– А моя мама сегодня всю ночь трахалась с дядей Витей, на весь дом орали, поэтому я совсем не выспалась, – жаловалась четырёхлетняя девочка в подшефном детском саду, где сотрудники Завода открыли мебельную мастерскую в эпоху традиционных задержек зарплаты. – Насмотрятся кино про сиськи и писки, а потом трахаются всю ночь. Так страшно, будто кого-то убивают.