За шторкой темнел высокий силуэт. Он покачивался, будто переминался с ноги на ногу, затем сдвинулся вправо. Показались вымазанные грязью пальцы, рукав дутой куртки, с которого капала вода. Впалые, обведенные синевой глаза, разбитый рот. Губы шевелились, складывали слова. Пойдем к нам, Павлуша, сказал Краснов. Пойдем.

Не отрывая от ванны взгляда, Павел поднялся и вышел спиной вперед. Прикрыл дверь, чувствуя, как пот холодит спину и лоб.

– Ну как, лучше? – Лыков выглянул из кухни, заставив Павла вздрогнуть.

– Да. – Павел кивнул. – Да, спасибо.

– А непохоже. Не умеешь ты пить.

– Так я не пью обычно… – попытался оправдаться Павел, но Игорь уже не слушал, он открывал новую бутылку с пивом. Рядом на столе лежала коробка с пиццей. Из пакетов на стол переместились шпроты, яичная лапша, хлеб, майонез.

– Будешь? – Лыков протянул коробку пастилы. – Наша, коломенская.

К горлу снова подкатило, и Павел торопливо отказался.

– Сперва надо пожрать как следует, – сказал Лыков. – Ешь пиццу тогда. На голодный желудок бухать нельзя.

После пиццы Павлу и правда полегчало. Устроившись на кухне, они опустошили бутылок шесть, обсуждая какую-то ерунду. За распахнутым окном потихоньку светлело, изредка с надсадным гулом низко пролетали самолеты. Собаки перестали выть, дым перестал выветриваться, клубился под потолком. Не в силах сидеть на табуретке, Павел перекочевал на кожаный потрепанный диван. Сдвинув стол, Игорь сел рядом, на пол, где-то под рукой. Он рассказывал о чем-то, но смысл ускользал.

Почему они не общались раньше?

Павел не помнил. Он проваливался в голубоватый сон, и снизу с мягким свечением близился речной песок.

10

Нет, Чжан был прямо сам не свой. Глаза мутные, будто подернутые пленкой, часто курил, смеялся невпопад. Из ванной вышел в таком виде, что Игорь думал, скорую придется вызывать. Ну и нажрался так, что еле ходил, безостановочно метал коржи и в итоге завалился на диван. Что у него случилось, так и не сказал. Наверное, по девушке своей убивался, раз они расстались. Девушка и впрямь была хорошая, Игорь ее запомнил. Высокая, рыжая, улыбчивая. Такая все равно свалила бы от Чжана рано или поздно.

Стоять сил не было, и Игорь опустился на пол, привалился спиной к дивану. Он откинул голову, чувствуя затылком Павлову руку. Плашки встроенных светильников водили хоровод, размытые и едва различимые в сумраке.

– А крутое дело делаем, да?

Павел сзади что-то промычал, согласен, значит.

– Вот честно, ты извини, но думал про тебя: какой унылый дрищ. Думаю, ну, нос задрал, а ты на самом деле это… Я тя понимаю, бро, отвечаю. Но наладится всё. Доделаем проект, ты в Пекин укатишь, я уверен, китайцы от тя пищат. Ты молодец, прям бронепоезд, вижу цель, не вижу препятствий. Так и надо с ними.

Светильники над головой качнулись и покатились в другую сторону.

– А я уволиться хочу. Задолбало мотаться туда-сюда в Москву, далековато все-таки. Займусь кофейней, еще точку открою. Я вот дом купил, прикинь. Минут двадцать езды отсюда. Садик там такой, сосны-яблони, этот… дуб большой, красивый. Лес недалеко, и река рядом. К проезжей части близко, конечно, но это можно забор повыше поставить и деревьев насажать. Я думаю бабку там поселить, сиделку найти, чтоб жила с ней. Чё ей торчать в квартире в этой…

Он умолк, вспомнив. Опять навалилась тоска, легла камнем в груди, не сдвинуть и не убрать.

– С чипами офигенно получается. – Он решил перевести тему. – Представь: Союз, блин, Азиатских Государств. Какая сила, блин. А территория какая! Сделают чипы, и лет через десять – ни границ, ни документов, ни преступности. Дома запирать не надо, дети сами в школу топают, и родителям меньше стрессовать, что там собьют кого или утащат. У нас так в Забайкальске было. Сами в школу бегали, ну и нормально всё, хоть и граница рядом.

Хотелось покурить. Игорь попытался приподняться, но мир сделал полный оборот, и пришлось сесть обратно.

– Этот, как его… дядя Вася Ма, алконавт. У него раньше бизнес был, небольшой такой, возил товары, куча «кэмелов», все дела. А потом китайцы сами провозить стали, скупать у нас по дешевке, оптом, в обход Васи. А наших с товаром наши же таможенники на границе стали заворачивать, чухню какую-то гонят и не пропускают. Ну и разорился Вася, «тойоты» свои продал. В комплексе дорого стоять, выручки никакой, как, помнишь, у тети Светы Андреевой было из сорок пятой квартиры? Цены снижала вслед за китайцами, еле в ноль выходила. Но скоро у нас границ не будет. Пойдет у народа бизнес, всё-всё будет, арки дешевые, планшеты у каждой бабки, производство наладят, как в Китае. Да, Толь? – Он извернулся, посмотрел на друга.

Тот мирно спал, лежа щекой на смуглой узкой ладони. Павел, да, он снова перепутал. Толик-то спился и недавно помер.

С трудом поднявшись, Игорь махнул спящему рукой, как будто Павел видел:

– Спи, Павлух. Завтра вставать хрен знает во сколько.

Поставив будильник, он двинулся в ванную. Сунул голову в раковину под струю ледяной воды. Отмокнув, он с протяжным стоном выпрямился и краем глаза уловил движение. На миг почудилось, что в темноте за шторкой что-то пошевелилось, Игорь даже отдернул ее и проверил. Разумеется, в ванне было пусто. Допился, блин.

Добравшись до кровати – коридор вращался, как турбинный вал, – Игорь рухнул лицом в простыни и тут же отключился.

Звенит послеобеденное лето. Над головою растянулось выцветшее небо, под ним шуршат пустые и ломкие от зноя травы. Ветра нет, лишь изредка по полю пробегает рябь, доносит запах сена. Воздух давит сверху плотным и невидимым пластом, и лишь стрекозы нарезают его тонкими крылами. Стрижи ушли за мошкой далеко наверх и вглубь, в лазурь, и деловитой строчкой в горку лезут муравьи, обходят рытвины в песке, уходят в редкую прибрежную траву.

Под ногами рыхлый склон, звенит, журчит и булькает река, а по спине бегут мурашки в предвкушении прохлады. Мышцы гудят, кожа зудит под пленкой пота. Его бы смыть сейчас, так хорошо бы смыть, ополоснуться…

Оставив у тропы велосипед, Игорь прыжком спускается к воде, к янтарному речному чаю с сахарной крупой песка на дне. Футболку прочь, прочь шорты и трусы, которые прилипли к телу. Песок жжет ступни, Игорь бежит к воде и радостно рычит, по грудь забравшись в цепкий холод. Он плещет на плечи – хорошо! Зачерпнуть горстью и на затылок, взъерошить волосы. Поток речной скользит по телу, гладит студеными руками, и искры в нем горят, как будто звезд насыпали под ноги.

Вдруг колет под лопатку черная игла, и Игорь видит черный силуэт на берегу. Он невысок и строен, в черном пальто и черной медицинской маске на лице, босые ноги черны от грязи и крови, руки в карманах (что прячет он в карманах?), и с подозрением он смотрит на стрекоз.

– Павлуха! – Игорь узнаёт и машет Павлу.

Тот нехотя кивает, в обычной скованной манере.