Однажды Билли пришел настолько взбудораженным, что не мог молчать.

«Он подал на меня в суд, – сказал он группе. – Ему не нужны деньги. За что он так со мной?»

– Отец Эвелин?

Я вспомнила слова Элайджи о том, что отец Эвелин судился с Билли по поводу ее недвижимости.

Шейла кивнула и продолжила свой рассказ.

«Все по-разному переживают горе», – сказала Памела, наблюдая, как Билли меряет шагами комнату. Остальная группа тревожно переглядывалась. Они делились фактами о любимой еде своих возлюбленных, а Билли половину собрания без умолку рассказывал об отце своей жены и о том, как тот решил отсудить у Билли их дом – «Книги Просперо».

«Он ведь даже не любит читать! – возмутился Билли. – Что он вобще собирается делать с книжным магазином?»

Один из присутствующих, лысый мужчина, поднялся со своего места.

«Если он не прекратит, я ухожу».

Билли в растерянности уставился на него.

«Я слушал о вышивке твоей жены. О ее увлечении каллиграфией. О ее домашнем варенье. Думаю, ты мог бы проявить уважение и выслушать и меня».

«Я выполнял задания, а ты готов рассказать о ее любимой еде? Ты принес что-нибудь с собой?»

«Здесь есть определенные правила», – согласилась женщина в коричневом костюме.

«И как это вам помогает? – удивился Билли. – Вам становится легче?»

«Так, давайте вернемся назад, – вмешалась Памела. – Билли, почему бы не дать слово кому-нибудь еще?»

«Когда скончался мой муж, его мама хотела забрать нашу собаку».

Шейла не осознала, что начала говорить, пока остальные не повернулись в ее сторону.

«Она даже не любила собак, но ей хотелось свалить на меня хотя бы часть своих страданий. Ты должен понять его и проявить сочувствие, он боится столкнуться лицом к лицу со своим горем».

Билли не отрывал от нее взгляда. Воздух между ними словно наэлектризовался. Комната растворилась. Остановилось время. Смотря друг другу в глаза, они поняли, что хотят сделать друг с другом.

«Как насчет пирога?» – спросила женщина в кашемировой одежде, нарушив молчание. Она взяла в руки пирог, лежавший у нее на коленях.

«Отличная идея», – отозвалась Памела.

– Удивительно, как Билли вывел всех из себя, – усмехнулась Шейла, когда мы проходили мимо прибрежного кафе, где сидели парочки за сандвичами с газировкой.

«Спасибо, – сказал Билли Шейле, когда они вышли из зала. – Ты, похоже, единственный думающий человек здесь».

«Мне кажется, неправильно так говорить об остальных».

«Меня не очень заботит, что правильно».

– Никогда не забуду следующее собрание. Никто не хотел, чтобы он приходил, но всех выбесило то, что он действительно не пришел. Ему завидовали. Ведь он твердо знал, что надо следовать внутреннему голосу.

«Ему хватило наглости не прийти? – растерялся лысый мужчина. – Сначала он критикует меня, а затем даже не возвращается!»

«Мы не можем контролировать окружающих, – проговорила Памела, – только самих себя».

Группа закивала. Шейла уже сталкивалась с подобной философией, похожей на религию и встречи анонимных алкоголиков.

С того дня Шейла перестала ходить на эти собрания. Она не могла понять: то ли Билли обнажил неприятные стороны остальных участников, то ли он указал ей на то, что она и так знала: тактика Памелы помогала до определенного момента, но в конце концов эффект испарялся.

Шейла была готова перейти к следующей стадии своего траура.

– Я и не надеялась увидеться с ним еще раз, – призналась Шейла, пока мы гуляли вдоль ближайшего к шоссе берега озера. Раздавался шум автомобилей и чувствовался резкий запах выхлопов. – Но спустя несколько недель он оставил записку на моей машине.

Они встретились в кафе на Мэйн-стрит в Санта-Монике, где Шейла часто работала. Билли пришел в поло и штанах цвета хаки. Шейла была в черной тунике поверх таких же темных брюк. Ее непослушные волосы лежали взлохмаченными завитками. С тех пор как умер Дэниел, она перестала их красить. Заметив Билли, она пожалела, что не нанесла увлажняющий лосьон и не подвела глаза. Она выглядела уставшей и постаревшей. Билли же выглядел молодым и подтянутым.

«Сегодня утром давал показания, – сказал Билли. – Полнейшая чушь, но мой адвокат настаивает, что нужно отнестись к этому серьезно. Чем больше я капризничаю, тем дольше продлится дело».

Билли объяснил, что отец Эвелин был человеком консервативных взглядов, который всегда пытался сделать из Эвелин кого-то, кем она никогда не являлась, и хотел контролировать ее даже после смерти.

«Может забрать себе наш дом, мне плевать. Но ведь он даже не приходил в книжный магазин. Я не знаю, что буду делать, если потеряю последний кусочек памяти об Эвелин».

«Не потеряешь. – Шейла положила свою руку на его руку. Она сделала это не думая. Когда она захотела убрать ее, Билли накрыл ее своей ладонью. – Я понимаю, как это тяжело, но ты не должен сдаваться. Если позволишь ему забрать часть жизни, которая принадлежала тебе и твоей жене, получится, что его гнев оправдан».

«Но она умерла по моей вине, – настаивал Билли. – Он прав, что обвиняет в этом меня».

– Как так получилось, что Эвелин умерла по вине Билли? – перебила я Шейлу.

– Глупости. Он так говорил, потому что был убит горем.

– Вы уверены?

– Поверь мне. Мы все виним себя.

– То есть он рассказал вам, что с ней случилось? – Мое сердце застучало быстрее.

– Он никогда не заводил эту тему, а я никогда не спрашивала. Поэтому между нами и появилась связь. Нам не нужно было знать, что произошло.

Шейла вернулась к рассказу об их первом свидании, если это можно было назвать так. Они допили чай и пошли к пляжу. День оказался ясным, и они видели побережье Малибу. Холодные волны бились о берег. Дойдя до пирса, Билли взял Шейлу за руку.

«Эвелин любила гулять по пляжу», – сказал он ей.

«Дэниел ненавидел пляжи. Он впадал в какое-то беспокойство, когда пытался расслабиться».

После прогулки они поехали к Билли в Пасадену. Белый дом, обставленный в колониальном стиле, вместил бы семью из шести человек, но Билли жил в нем один. Он провел Шейлу наверх в гостевую комнату.

– Дорогая, ты уверена, что хочешь услышать эту часть? – спросила меня Шейла. Она нашла пустое место под толстым стволом пальмового дерева.

– У меня есть способности к диссоциации. – Я легла на траву и подняла взгляд на пальмовые ветви, покачивающиеся на ветру. Внизу, на земле, было спокойно и безветренно.

После того вечера Шейла и Билли встречались друг у друга дома. Они прятались в отелях, на стоянках, в туалетах. Шейла не рассказывала своему психотерапевту про их роман. Билли, как она предполагала, тоже, если он все еще ходил к врачу. Она не знала наверняка. Чем больше они изучали тела друг друга, тем меньше говорили о жизни.