«Но ведь он потом ушёл из банды, иначе как бы ему удалось оказаться в лагере нейтральных бродяг?» – возразил я мысленному собеседнику.

«Ну и что? Это ничего не меняет. Убийца всегда останется таковым, даже если попробует переодеться в овечью шкуру. Жажду крови ничем не утолить. Рано или поздно она проснётся с новой силой, и он снова пойдёт убивать. Вопрос: когда это произойдет и кто окажется в это время с ним рядом?»

Я покосился на Байкера. Он шёл, внимательно глядя по сторонам, и держал автомат наготове. Я тоже не выпускал «калаш» из рук. До леса оставалось не так и много: всего-то с полкилометра. Оттуда всё чаще доносился далёкий вой «слепышей», изредка перебиваемый глухим рычанием других мутантов. Собственно, это был и не лес вовсе, а разросшиеся до неприличных размеров лесополосы. Оставшись без должного ухода, лиственные и хвойные деревья быстро заполонили широкие междурядья. Позже молодая поросль стала расползаться по обочинам в стороны, а там и вовсе перегородила шоссе, пробившись сквозь трещины в асфальте. За столько лет тонюсенькие веточки успели вырасти так, что теперь дорога упиралась в живую, шелестящую листвой на ветру стену.

– А откуда ты знаешь Чахлого? – задал я мучивший меня вопрос. – И что он имел в виду, когда говорил об убитых тобой сталкерах?

– Это были бандиты, – бросил Байкер и, присев на колено, вскинул автомат к плечу.

Я сделал то же самое, заметив стаю «слепышей». Худые, с облезлой шкурой, они выбежали из леса и больше походили на обтянутые кожей скелеты. Гнойные язвы покрывали их тела мокнущими струпьями. Ветер дул в нашу сторону, так что я в полной мере ощутил исходящее от собак амбре. Судя по недовольной физиономии Байкера, запашок не доставлял удовольствия ему тоже. А морщиться было от чего: мало того, что от мутантов воняло собачатиной, так от них ещё за километр несло тухлятиной – как от размороженного холодильника, из которого забыли достать мясо.

Стая несколько секунд стояла на месте, нюхая воздух и недовольно рыча. Внезапно вожак опустил голову и повернулся к нам. Он как будто всматривался в нас пустыми глазницами, из которых текла мутная желтоватая жидкость. Несколько секунд рыжеватый пёс скрёб когтями по дороге, далеко назад выбрасывая асфальтную крошку, а потом злобно залаял и бросился в нашу сторону. Остальные псы хрипло загавкали и кинулись за вожаком.

Я прицелился в тощего кобеля тигрового окраса. Чуть в стороне от него бежал пятнистый пёс со сломанным хвостом, за ним прихрамывал ещё один. «Длинную очередь веером – и все трое отправятся в собачий рай. Даже если я не смогу их убить, то уж раню наверняка». Я только хотел спустить курок, как вдруг стая разделилась надвое и, трусливо поджимая хвосты, бросилась наутёк.

Мы инстинктивно оглянулись: вдруг псы испугались какого-то крупного мутанта (слава Зоне, за нами никого не было), – и впились глазами в лес. Ветки передних деревьев шевелились. Там определённо кто-то прятался, и этот кто-то избавил нас от необходимости тратить драгоценные патроны на собак.

Я всматривался до рези в глазах и вроде бы даже разглядел сутулую фигуру. Судя по мелькнувшим в просветах между листьев пятнам, таинственный незнакомец носил синие штаны и светлую куртку. Я по-прежнему сжимал автомат в руках, Байкер тоже держал «калаш» на боевом взводе.

Затрещали ветки. Из леса на дорогу вышел тот самый дирижёр, что встретился мне возле драги и около трансформаторной подстанции. Я понял это по той простой причине, что он не атаковал нас. Другой мутант наверняка захотел бы заполучить меня и Байкера в своё стадо, а этот, напротив, отпугнул собак. «Интересно, что ему надо от меня? Чем я так его заинтересовал? Может, он тоже когда-то был журналистом и хочет при случае поговорить со мной по душам, а? Вспомнить былое, так сказать», – недоумевал я.

Дирижёр посмотрел в нашу сторону. Я почувствовал, как дрогнули мои руки и застучала кровь в ушах. Автомат медленно поплыл вниз. Краем глаза я заметил, что Байкер делает то же самое. Против воли, естественно. У него от неимоверных усилий над собой даже лицо перекосило, набухли вены на лбу, а по вискам заструился пот, рисуя влажные дорожки на пыльной коже.

Противостояние длилось почти минуту. У меня перед глазами уже плыли кровавые круги, когда мутант вдруг развернулся и с треском скрылся в молодой поросли берёзок и осин. Мы с Байкером шумно осели на дорогу: ноги подкашивались, и стоять больше не было сил.

– Что это было? Почему он не захватил нас? – спросил Байкер, тяжело дыша. Он опирался рукой об асфальт и смотрел в неглубокую ямку перед собой, где в куче прелой листвы копошились насекомые.

– Не знаю. Сытый, наверное, – сказал я, решив до поры до времени не говорить напарнику, что для меня это была уже не первая встреча.

Налившиеся свинцом облака полностью затянули небо. Сразу заметно потемнело. Усилившийся ветер подхватил с земли палую листву и прочий мусор, погнал этот вал перед собой, швыряя нам в спины и запихивая за шиворот. Нудный дождик сыпанул на землю, наполнив мир тихим шелестом и шорохами.

У наших курток не было капюшонов, так что закрыться мы не могли. И хотя события последних минут изрядно нас вымотали, пришлось все же встать и шагать к лесу. Там ветки создавали хоть какое-то укрытие, тогда как на открытой местности у нас было больше шансов промокнуть до нитки и продрогнуть.

Мелкий дождик быстро перешёл в проливной. Так что к моменту вторжения в заросли с нас текло в семь ручьев, в ботинках хлюпало, и даже нательное бельё можно было выжимать. Хорошо хоть непогода помогла выявить аномалии. Капли разбивались о незримые купола ловушек, эти полусферы прекрасно просматривались даже сквозь стену ливня, позволив нам чуть ли не бегом добраться до леса.

Мы углубились в чащу на несколько метров. Мокрые деревья окружали нас со всех сторон, шумели сырыми ветками, хлопали жесткими, как кровельное железо, листьями. Запутавшийся в них ветер пронзительно свистел и выл, нагоняя тоску. Дальше идти было невозможно. Тучи сгустились настолько, что и без того малая видимость сократилась до метра с хвостиком, дальше всё терялось в серых сумерках, как будто на землю опускалась ночь. На самом деле ещё не было и двух часов пополудни.

Где-то над шоссе ослепительно сверкнула молния, а потом грянул такой гром, что даже земля вздрогнула под ногами. Вспышка небесного огня высветила недалеко от нас естественное укрытие под навесом из корней поваленного дерева.

В большом углублении, почти пещере, нашёлся значительный запас топлива: высохшие корни густой бахромой свисали с потолка, почти доставая до земли. Через несколько минут мы уже сидели перед маленьким костром, глотая дым и протягивая руки к огню. Рядом на перекрещенных корнях толщиной с руку сушилась наша одежда. Падающие в костёр капли громко шипели, контрастируя с бессильными завываниями ветра и добавляя особые нотки уюта тихому треску пламени.

– Ты так и не сказал, откуда знаешь Жигана и Чахлого, – сказал я, решив продолжить прерванный накануне разговор. А вернулся я к нему не потому, что хотел скоротать время, а чтобы как можно больше узнать о напарнике. Уж слишком загадочной личностью он оказался.