Дыхание Бланш стало более похожим на нормальное.

— Вернись, — твердо приказала она. — Боль утихла.

Мег вернулась обратно. Было видно, что ей страшно.

— Миледи, вы больны, — сказала она.

«Я не больна, — подумала Бланш. — Это гораздо хуже».

Сбылись ее самые худшие страхи: она вспоминает подробности бунта.

Она была почти уверена, что вспомнила того — или одного из тех, кто убил ее мать.

«Мама умерла оттого, что упала и разбила голову», — в тревоге и смятении напомнила себе Бланш.

Ее мать не была убита. Она сама не знала, почему сейчас подумала «убил».

Бланш каким‑то образом сумела улыбнуться.

— Доктор Линней прав. Это был просто приступ мигрени. Я далеко не первая женщина, у которой болит голова. Волноваться не о чем.

Но, говоря это, она вспомнила свою сокрушительную встречу с сэром Рексом. «Я слишком нервничаю», — подумала Бланш. Она заранее была уверена в отказе и ждала его с горем и печалью. Ей было больно: она так любила сэра Рекса.

— Может быть, нам стоит вернуться в город. Может быть, мы слишком долго живем в деревне, — словно прочла ее мысли Мег.

— Может быть, ты права, — ответила Бланш и закрыла глаза, борясь с собой. Ее сердце было против: она не хотела уезжать. Но это напряжение было невыносимо. И еще более невыносимым было возвращение некоторых ее утраченных воспоминаний.

— Миледи, сэр Рекс просит вас встретиться с ним в саду, — шепнула Мег. Она держалась так, словно в доме кто‑то умер.

Бланш сидела на стуле и смотрела на огонь. Неужели он так быстро принял решение? Он сказал, что ему нужен день или два дня, а прошло всего несколько часов.

— Он собирается отказать, — сказала она и мрачно посмотрела на Мег.

— Если он такой болван, скатертью дорога! Вы можете найти мужа и получше, — гневно воскликнула Мег.

Бланш встала. Она дышала часто, и у нее кружилась голова. Но она знала, что не упадет в обморок.

— Он же тебе нравится, — напомнила она горничной.

— Больше не нравится! Нисколько! Что он заставляет вас терпеть! Он думает только о себе: жить одному и грустить ему нравится больше, чем жить с вами. А я думала, что он джентльмен. Джентльмены заботятся о своих женщинах.

— Я не его женщина.

— Он вел себя так, будто вы его женщина. Вел себя так, словно земля, по которой вы ходите, святая.

— Он презирает общество, — сказала Бланш и поняла, что хочет защитить его, несмотря ни на что. — Ты же видишь, как ему нравится жить здесь.

— Ему не нравится город? Ну и пусть! Ему нравитесь вы, и этого должно быть достаточно. Но я вижу, что верна поговорка: «Старого пса новым фокусам не научишь».

В первый раз после разговора в кабинете Бланш сумела стряхнуть с себя боль. Сейчас, глядя на Мег, она начала понимать, какие причины стояли за поступками сэра Рекса. Она была так поглощена мыслями о его отказе и своей болью, что ни секунды не думала о его чувствах.

— В городе все о нем безжалостно сплетничают — даже Бесс и Фелисия.

Мег ответила взглядом на ее пристальный взгляд. Было заметно, что гнев горничной на сэра Рекса утихает.

— Я всегда ненавидела сплетни, и в особенности сплетни о нем, — призналась Бланш. — Он сказал мне, что потерпит неудачу в светском обществе, — спокойно добавила она. — Но я сейчас поняла, что он никогда не терпит неудач: посмотри на его имение.

— Что вы говорите?

— Он сказал мне, что должен обдумать свое решение не из‑за меня, а из‑за того, что сомневается в себе. Он боится потерпеть неудачу. Но он не знает, что за десять лет я дала больше приемов, чем большинство дам дают за всю свою жизнь. Даже если я теперь никогда не буду принимать никого, кроме родных и друзей, меня это не огорчит. И мне все равно, что думают другие. И уж точно меня не беспокоит, что он терпеть не может высший свет!

— Тогда вы должны сказать ему все это, если, конечно, он даст вам такую возможность.

Бланш поморщилась:

— Он собирается дать мне отказ, а раз так, я совершенно не намерена спорить с ним.

Она взглянула в зеркало и увидела, что выглядит так подавленно, словно ее ждет какая‑то ужасная судьба. Бланш взяла свою шаль цвета слоновой кости. Теперь ей было жаль сэра Рекса так же сильно, как себя. Но она должна перестать вмешиваться в его дела. Надо прекратить попытки улучшить его жизнь. И любить его она тоже должна перестать, если сможет. Ее мысли никогда еще не были такими унылыми.

— Нам будет неловко оставаться здесь. Поэтому начинай паковать наши вещи, — сказала она горничной.

Душевная боль снова поднялась со дна души и превратилась в горе. Его отказ сам по себе был тяжелым ударом, но теперь она поняла, что начнет тосковать о нем, как только уедет отсюда.

— Ох, миледи! — прошептала Мег.

— Так будет лучше. Может быть, он прав. А если не прав, то лучше, чтобы он отказал мне, чем чтобы заставил себя жениться против собственной охоты.

Бланш снова улыбнулась и медленно стала спускаться по лестнице. Ее сердце лихорадочно колотилось в груди.

Выйдя из дома, она заметила, что небо покрылось серыми тучами и стало таким же мрачным, как ее чувства. Скоро польет дождь. Как он сейчас к месту! — подумала она.

На фоне серого как сталь океана и бледно‑серого горизонта возник силуэт сэра Рекса. Пока он подходил к Бланш, сердце словно перевернулось у нее в груди. Она была уверена, что, если покинет его сейчас, это ничего не изменит в ее так недавно возникшей любви. Он выглядел великолепно — красивый, мощно сложенный мужчина. Одну руку он держал в кармане своего коричневого шерстяного пиджака, другая лежала на бруске‑опоре, встроенном внутрь костыля. Он повернулся и издалека, со своего места за садом, отыскал глазами глаза Бланш. Их взгляды встретились.

Сэр Рекс покинул свое место на краю обрыва, вошел в еще голый сад и медленно направился к ней. Бланш стояла неподвижно: она была не в состоянии сделать ни шага. Бланш заметила, как медленно он идет, и подумала: не потому ли это, что сэра Рекса тоже мучит страх, но другой, его собственный?

Когда сэр Рекс остановился перед ней, лицо у него было мрачное.

— Вы потрясли меня своим предложением, — спокойно произнес он.

— Я это знаю, — сказала она, дрожа и жалея, что они не могут уклониться от этой встречи и вернуться в прошлое.

— Бланш, для меня большая честь то, что вы считаете меня подходящим кандидатом на вашу руку.

— Для вас это не честь. Мне показались, что вы были испуганы и сердиты, а не горды оказанной честью, — возразила Бланш. Она сама не могла поверить, что говорит так откровенно. А потом она добавила: — Насколько я понимаю, вы собираетесь мне отказать.