города забрали все ценное, в канавах валялся керамический мусор. Нападавшие сняли даже черепицу с домов, бросили только расколотые пластины. Не осталось амфор, которые неизменно выбрасывали после долгого рейса. Осаждавшие умудрились вытрясти из города все.

Тем, кто начнет раскапывать курганы, оставшиеся от землянок, не удастся найти ничего, кроме обгоревших черепков, сгнившей древесины да совсем уж мелких обломков. Ни монеты не найти.

Большинство районов превратились в пустыни. Спеченная земля не подходила для растений. Наносы, образовавшиеся за десятилетие, давали опору колючкам, чья корневая система могла выжить в подобном субстрате.

Не осталось садов и виноградников, что запомнились Эгрегию. Дикая лоза места сохранилась, обвивая уцелевшие участки стен. Мелкие ягоды на ней рождались кислыми, больше похожими на горох.

Фруктовые сады уступили дикорастущим кустарникам, чьи колючки образовывали непроходимые заросли. Росли они только там, где огонь не затронул дома.

Место, где собиралось народное собрание, теперь превратилось в обиталище шиповника. Алые ягоды манили, приглашали полакомиться ими. Так неосторожный протянет к ним руку, не замечая длинные шипы.

Рыбозасолочные цистерны засыпаны обломками из смеси глины, песка и черепицы. Раствором там служили человеческие останки. Порой можно было заметить белевшие в ямах кости, вымытые на поверхность осадками.

Хенельга хотела спросить, узнает ли ее друг место, где провел детство. Она сдержалась, понимая, что в разрушенном поселении вряд ли удастся найти отчий дом.

Но Эгрегий ее удивил, остановившись на пустыре, заросшем длинными сухими стеблями травы.

– Здесь был квартал, где я проживал, – он указал на море, на курганный холм.

Это были очевидные ориентиры, за которыми скрывались ныне разрушенные объекты.

Квартал располагался далеко от площади, близко к морю. Явно был не лучшего разряда. Эгрегий пошутил, что не найти тут свидетельств его знатного происхождения. Как родился пастухом, так им и должен был умереть. Только судьба уготовила ему гибель не в родном доме, а в чужом краю. Лишь вмешательство непоседливого навклера изменило судьбу.

От землянок не осталось ни следа. Лишь выемки в земле указывали на то место, где когда-то находились дома.

– Мы строили их, – Эгрегий вздохнул, – впрочем, какая теперь разница.

Саманные дома были разрушены огнем, а затем и осадками.

Хенельга положила руку на плечо друга, указала на центральный квартал. От общественных зданий не уцелело ничего, но там могло найтись хоть что-нибудь. Ответ или даже живой человек.

Эгрегий кивнул. Только там и могло сохраниться свидетельство катастрофы.

Как давно она произошла, он не мог прикинуть. Ему ранее не доводилось видеть сожженные города. А руины для него все были древними, погребенными под слоем песка.

Общественные сооружения располагались в южной части Скирты. Теперь уже недалеко от обрыва, в который обрушиваются останки города.

– Может, люди сами ушли? – предположила Хенельга, взглянув на море.

– Чего уходить, если можно продлить стену на западе. Сдвинуть ее.

В детстве он помнил о варварской угрозе, пугался рассказов о быколюдях, но не верил, что они способны разрушить Скирту. Слишком мощным казался полис, десятки кораблей находились в гавани. А сколько вокруг было ферм? Там проживали люди, знакомые с оружием.

Варвары не могли осадить город, не могли быть для него самой большой угрозой. Так что жители не ушли бы, оставив руины морю.

Море родило угрозу иного рода, выбросило к берегам Скирты врагов, умеющих взламывать стены.

И жадность этих захватчиков поражала. Они вынесли не только серебро и медь, не только увели женщин и детей. Эти захватчики унесли черепицу с тех немногих домов, в которых проживали знатные и богатые граждане. Унесли храмовые статуи, вынули плитку с площади, лишили Скирту тех немногих мозаик, что украшали ее.

Город был превращен в огромный курган, где не осталось ничего для жизни. И никого, кто смог бы восстановить жизнь за стенами.

Лишь стены, поднятые праотцами остались на своих местах. Камни в фут размером уже нельзя погрузить на корабли.

От храмового квартала, расположенного на возвышенности в южной части, остались руины. Часть колоннады, что украшала портик была обрушена. Колонны рассыпались на отдельные элементы, неровной цепью лежащие рядом с базами. Песок наполовину скрыл их.

Скирта не могла позволить себе завозить мрамор, так что даже колонны были выполнены из местных материалов. Облицовка давно сползла с коричневых, мягких колон. Исчезли украшения, лепнина, на их месте теперь росли настоящие живые растения.

Портик, что давал тень горожанам, стерся из памяти Эгрегия. Его вид теперь в тумане. Почему-то назойливо лезли рельефы, что парень видел в Циралисе. Сын бедного человека, скорее всего, рабочего рыбозасолочной фермы, Эгрегий не посещал эту площадь. Видел ее только издалека, но не хотел признавать.

Среди разбросанных обломков он пытался найти что-нибудь осмысленное. Чтобы камень перестал молчать и заговорил с ним на языке символов, понятным всякому человеку.

Камень молчал, общался только на своем языке. Прошло не так много времени, прежде чем камень вернулся к природной форме. Завитки примесей, многочисленные трещины, растущие в выемках цветы.

– Безнадежно, – вздохнул Эгрегий, – тут не осталось ничего.

Даже костей.

Из земли выступали основания статуй, замусоренные песком и обломками. Ветер и дожди еще не стерли следы, оставленные статуями на постаментах. И как бы ни силился Эгрегий, он не мог припомнить, кто стоял на том или ином месте. Опять в памяти назойливо вставали герои и знатные мужи Циралиса. А им тут не место, никто из них не бывал в Скирте.

Надписей не было. Побелка, на которую были нанесены посвящения, давно облетела. У Скирты недоставало каменотесов, чтобы украшать статуи резными письменами. Не было и достойных мужей, прославившихся за морем. Какого-нибудь бегуна, что привез бы славу в родной город.

Поселение было маленьким даже по сравнению с другими колониальными городами. Не удивительно, что варвары не слыхивали о Скирте. Забыли они о ней.

Не удастся найти следов тех, кто основал поселение.

Наверняка то были выходцы с юга, горячо любимые данаи. Но что за люди основали Скирту? Эгрегий этого не мог припомнить. Да он понимал, что за прошедшие века, колонисты перемешались с варварами. Не только с рипенами, но и другими народами. Хотя бы