Люди не дожидались, пока их глаза привыкнут к свету поверхности. Они схватили в охапку вещи и покинули святилище дикарей.

Лишь снаружи, когда отбежали по осыпающимся камням достаточно далеко Эгрегий и Хенельга перевели дух. Страх отполз обратно, втянулся в пещеру и затаился. Ни слова об увиденном; из-за разговоров о пещере могло померкнуть солнце.

Осеннее небо, слепящие лучи низкого солнца. Это так прекрасно, но так ненадежно.

Кто бы там внизу ни был, пусть уж лучше остается. Рожа показалась знакомой, но ни Эгрегий, ни Хенельга не пожелали освежить в памяти этот образ, чтобы вспомнить, где могли видеть его.

Все же, это земли быколюдей. Людоеды не показывались. И раз дикари поклоняются таким тварям, лучше бы их не встречать.

Самым опасным в путешествии, было и остается пересечение границ. Эгрегий и Хенельга понимали, что быколюди скорее найдут их на границе, нежели в горах. Их охотничьи угодья располагаются во внешнем мире, а дома они даже на оленей смотрят без интереса.

Долго пришлось спускаться с гор. Все же хребет остался позади. Опять люди увидели море, опять сосны нависали над пропастью.

Вода выглядела зеленоватой, волны ударяли в скалы, подмывая их, образовывая причудливые строения.

Ни одного корабля. Ни рыбаков, ни торговцев. Два дня спустя, когда горы быколюдей остались позади, путники перевели дух. Вот тогда на море показалась щепочка, подгоняемая шестью парами лапок. Словно водомерка скользила по поверхности воды.

Длинная, узкая лодка с шестью парами гребцов.

– Это они, – Эгрегий указал на щепку.

Человечков не разглядеть, судно почти сливалось с морем. Двух иноземцев на мысу пираты не могли заметить, так что таиться не требовалось.

– Все еще не верится, что людоеды могли построить лодки, – проговорила Хенельга.

И не только лодки – но об этом она не осмелилась сказать.

Дикари обладали уникальными навыками. Не смотря на свою отсталость, слыли хорошими мореходами и знатоками горного дела. Или это им досталось от предков, более развитых. Тогда что загнало их в темень дикости?

То, что скрывалось под землей. И лучше не вытаскивать это на свет.

– Пойдем, нам уже не так много осталось.

– Надеюсь, ты про дорогу, – Хенельга улыбнулась.

Шутка не самая удачная, но лучше уж такая. Эгрегий улыбнулся в ответ.

Опасность еще не миновала, ведь лодочка с пиратами рядом. Где-то ведь они должны пристать к берегу. На свету да на открытой местности бороться с людоедами намного проще. Из фанатиков дикарей они стали всего лишь людьми. И каким бы тварям они не поклонялись, ножи и копья иноземцев не потеряли остроты. Эгрегий все время держал наготове пращу, а Хенельга подправляла ножом острия дротиков.

С восточной стороны склон пошел вниз, робко теперь земля вклинивалась в нежную плоть моря обкатанными мысами. Полуостров казался бесконечным, хотя Эгрегий утверждал, что в дне пути на север можно набрести на соляные озера. Они примыкают к песчаной косе, что отделяет их от устья одной из рек. А эта река впадает в Негостеприимное море.

Путешественники оказались на полоске земли, хвостиком болтающимся у гористой западной части полуострова.

Эгрегий остановился на холме, с которого открывался вид на серые камни на юге. Север закрыт возвышенностями в осенних красках. Не просто узнаваемая местность, а родные просторы. Сердце учащенно забилось. Эгрегий не мог сойти с холма, глядел на знакомый, но забытый пейзаж.

Пусть не с этого места – все же ребенок не бывал тут, но родная земля.

– Тот мыс засушливый, там даже скот негде пасти, – Эгрегий указал на юг.

Ветер сметал с каменистой почвы любую растительность, а солнце довершало разгром. Для растений не было воды. Ни ручья, ни источника. Люди тоже обходили мыс стороной. Горе тем мореходам, что будут искать спасения в этих скалах.

За серым выступом сверкало зеленоватое море, чуть хмурящееся белыми волнами.

Необычный цвет воды указывал на обилие мелей и водорослей.

Дальше к востоку, когда земля опускалась до уровня моря, вода меняла цвет на темно-синий, почти черный. И за восточной оконечностью полуострова угадывалась еще какая-то земля. Располагалась она далеко, отделена от полуострова широким проливом.

– А там что? – спросила Хенельга, указав на чужой берег.

– Варвары, – Эгрегий пожал плечами, – рипены или подобные им. В основном кочевники. Мы с ними торговали. Мы, да, точно торговали.

Любоваться знакомым пейзажем можно было до бесконечности. Ноги стали ватными и не желали идти. Эгрегий сел на камень, чтобы перевести дух. Чувства нахлынули и не отпускали. Воздух, запахи – тоже били в самое сердце.

Пахло размоченными травами, словно прелой соломой. Иссохшие за лето травинки размокли от туманов, осенних дождей. Ожили некоторые растения, пользующиеся короткой передышкой в погоде. Коробочки семян трескались, в надежде захватить новые угодья. Вокруг только каменистая почва, но и на ней росло множество трав.

К северу алел лес, среди деревьев водились небольшие олени, многочисленные птицы. Эгрегий припомнил, как ставил силки. Не конкретно здесь, дальше на восток. Хотя во времена детства он не воспринимал стороны света так, как это принято в Обитаемых землях.

Скирта была центром вселенной, а солнце на небе служило главным ориентиром.

Теперь после многих лет отсутствия Эгрегий «шел на солнце», чтобы вернуться домой.

Ни поселений, ни возделанных полей вокруг. Слишком близко к варварам, чтобы устраивать тут хозяйство. В былые времена люди селились далеко на западе от Скирты, от тех построек остались лишь развалины. В одной из таких путешественники заночевали. Крыши не было, стены обрушились практически до фундамента. И все же это укрытие.

Тропинки почти заросли, по ним давно не ходили. Что казалось странным, ведь девственные леса всегда кормили горожан. Вспоминая окрестности, Эгрегий не мог вспомнить только кем он был. Похитили его юным, воспоминания почти истерлись. Все жители жили в простых домах, почти землянках. И богатый и бедный.

Кем были родители, Эгрегий не мог сказать, помнил только многочисленных братьев и сестер, что окружали его. Вечный голод, слезы и холод. Разыскать родичей не составит труда. Не все выжили, время забрало многих.