в вязанную крючком шаль — на щеке отпечатался вафельный рисунок. Несколькими часами раньше она сбежала из постели, которая когда-то была полна Райана, и свернулась на голом полу. Ей сейчас легче в замкнутом пространстве, где нет окон. И вот она снова в замкнутом пространстве, в маленьком туалете похоронного зала. Пытается взять себя в руки, чтобы посмотреть в глаза родным Райана. На ней одно из немногих ее платьев, серое, вязаное — теплое, но хотя бы с короткими рукавами. Хочется предстать перед Барри в приличном виде, даже если они сразу же вытурят ее за дверь.

Она слышит тихий писк и нашаривает в сумке телефон, в котором садится аккумулятор. Видит рядом со значком «сообщения» цифру три, и первые полсекунды мозг говорит, что они от Райана. Райан сидит в кровати в своей квартирке при мастерской, удивляется, почему это она к нему не пришла накануне. Арти убирает телефон, не потрудившись посмотреть, от кого сообщения.

Через несколько минут в приемной она пожимает руки бабушке и матери Райана. Шепчет: «Мне очень жаль», слова звучат бессмысленно, невнятно и недостаточно, однако Лавиния кивком принимает ее извинения. Дожидается, пока Арти сядет между Юной и Теей, произносит:

— Мне представляется, вашему брату тоже следовало бы приехать.

Та же бессмысленная фраза снова срывается с языка:

— Мне очень жаль. — А потом Арти добавляет: — Я не была уверена, что вы захотите его видеть.

Лавиния с дребезгом ставит чайную чашку обратно на блюдце.

— Я хотела бы, чтобы он захотел приехать.

Ну конечно, матери Райана хочется, чтобы человек, отнявший жизнь у ее сына, был здесь — совершил некий жест воздаяния. Арти же не имеет права сказать Лавинии правду: что стрелок здесь, прямо перед ней. Арти видит — теперь, когда это уже невозможно, — что встреча с братом могла бы ее несколько успокоить. Сидеть в одной комнате, горевать вместе с теми, кто тоже любил Райана. Вместо этого Арло будто бы выкопал между нею и ними глубокий ров, обнес ее горе крепостными стенами.

Айден спрашивает миссис Барри, где бы она хотела провести поминальную службу — в их церкви в Буллингере или здесь, у него в похоронном доме?

— Мы хотим, чтобы она прошла в епископальной церкви. Здесь, в Олимпе, — многозначительно произносит миссис Барри.

Юна бросает на Тею озабоченный взгляд, потом, заметив, что Арти на нее смотрит, возвращает на лицо бесстрастное выражение. Лавиния, как будто бы в ответ, продолжает:

— Там очень красивый зал. И я по-прежнему чувствую себя дома в этом городе. Буду чувствовать всегда, вне зависимости от того, куда меня вынудили переехать. — Лавиния умолкает, взгляд ее ненадолго задерживается на Юне, потом она снова обращается к Айдену: — Вы можете обеспечить хор, мистер Бриско? И цветы. Нам нужны цветы.

Айден смущенно отвечает, что найти хор за такой короткий срок будет непросто, но Юна, нахмурившись, заявляет, что Айден сделает для этого все возможное. Айден продолжает задавать миссис Барри вопросы. Гроб будет открытый или закрытый? Есть у них собственный участок на кладбище или они предпочтут новый, здесь, у Айдена? Или Райан хотел, чтобы его кремировали? Прах потом можно захоронить, или держать в урне, или, если они захотят, частично его развеять.

Арти пытается вмешаться, но говорит так тихо, что никто не слышит. Прочистив горло, она пробует снова:

— Райан мне однажды сказал, что хотел бы, чтобы его кремировали, а прах развеяли на природе. — Дальше голос ее падает до шепота. — Может, над рекой? Он любил Бразос, но можно и над Колорадо, поскольку она течет в Буллингере.

Бабушка, нахмурившись, впервые вступает в разговор:

— Я не припомню, чтобы в нашей семье кого-то кремировали. На мой взгляд, отсутствие гроба и могилы неприемлемо. — Тон у нее примирительный, хотя она и отвергает предложение Арти.

Миссис Барри, которая до этого выглядела такой собранной и сосредоточенной, внезапно сбивается с мысли.

— А, — говорит она. — Потом. Я даже не подумала, что мы будем делать потом.

Руки Арти сжаты в кулаки, и она не в силах их разжать, даже когда Юна пытается переплести свои пальцы с ее. Айден счел уместным погрузиться в бумажки. Арти чувствует, что сидящая с ней рядом Юна раздражена.

— Можно и то, и другое, — говорит Юна. — Похороны провести в открытом гробу, а потом кремировать, чтобы выполнить все его пожелания. Правда, Айден?

Арти разжимает кулак, берет руку Юны, стискивает.

Вместо того чтобы согласиться, ее дядя говорит:

— Можно, например, кремировать, положить в красивую урну, поставить ее и большую фотографию Райана перед церковью.

Арти с запозданием сознает, что все это как-то связано со стоимостью, потому что Тея теперь тоже смотрит на Айдена, сурово сдвинув брови. Будь тут Арло, он бы, возможно, сказал, что Айдену и вообще не стоило предлагать свои услуги бесплатно, если он не готов раскошелиться на бальзамирование и гроб. Она даже как будто слышит, как Айден бормочет в ответ: «Потратить хороший гроб ни на что». Но теперь в голове у Арти бродят мысли про бальзамирование, гробы и Райана — как его везут в это здание, как он лежит где-то внутри, — и ей приходится прикрыть глаза, чтобы из горла не вырвался крик. И чтобы не видеть сокрушенного выражения на лице у миссис Барри.

Но когда Лавиния открывает рот, голос ее звучит повелительно. Она говорит:

— Я согласна с матерью, мы предпочитаем открытый гроб. Однако, если Райан действительно хотел, чтобы его кремировали, необходимо учесть и его пожелания.

Арти открывает глаза, смотрит на миссис Барри, оценивает ее. Та продолжает:

— А ваш брат будет на похоронах?

— Если вы выразите такое желание, — отвечает Арти. — Я уверена, что сам он захочет прийти.

Еще одна ложь. Она понятия не имеет, чего хочет Арло. Прийти, чтобы ее поддержать, — безусловно, но не чтобы оказаться на всеобщем обозрении.

Миссис Манн добавляет:

— Райан никогда не любил изысков в одежде. Мистер Бриско, полагаю, у вас нет лишнего костюма? Недурного? — Она смотрит на дочь. — Вряд ли мы найдем в городе что-то подходящее.

Арти поспешно вставляет:

— Я могу подобрать одежду. Мне хотелось бы это для него сделать.

Женщины ей кивают. Лавиния не отворачивается. И наконец говорит:

— В том, что Райан так и не представил нас друг другу, моя вина. Я очень его корила за то, что он поступил на работу к сыну Питера Бриско. Ничего удивительного, что он не спешил признаваться, что встречается с одной из его дочерей. Муж мой любит говорить, что в том, чтобы все время себя беречь, никакого удовольствия, да и награды за это не получишь. — Она