что кошмарить по-жёсткому. Вы всего лишь… Брали взятки! Да, от того, за что вы их взяли, пострадали десятки тысяч, убиты тысячи, но в рамках процедуры вы НЕ ДЕЛАЛИ ничего эдакого, архизлостного, вроде измены Родине. А значит и к стенке вас нельзя.

Криво ему улыбнулся, сам внутри чувствуя бессилие — так надо, иначе он не поверит. Я не должен КАЗАТЬСЯ, я должен БЫТЬ, в данном случае бессильным и разочаровавшимся, опустившим руки.

— При этом перспективы всех ваших дел — туманные. Кого-то, конечно, сольёте, кто-то посидит, но не очень долго. Но в остальном вы все, через, скажем, года три, будете цвести и пахнуть. В отличие от убитых людей в городе, которых не вернёшь. Вот я и говорю, признаю, я проиграл! Замахнулся на то, что простому пацану оказалось не под силу!

— А я тебе зачем? — одними кончиками губ улыбнулся собеседник. — Мне зачем всё это говоришь? — Окинул ладонью вокруг.

— Да вот думаю грохнуть тебя, — снова совершенно искренне произнёс я. — Хотя бы тебя одного. Ничего не решу, но на душе станет легче — хоть немного мир от дерьма избавлю.

Понимающую покровительственную улыбку с его губ сдуло ветром. Ибо он снова почувствовал, что не вру. Но к его достоинству, сеньор министр не растерялся, не впал в панику, а продолжил, холодно мысля, выстраивать защиту через риторику:

— Тебе станет легче от моей смерти?

— Нет, — качнул я головой. — Но мне всего двадцать. И те исполнились на днях, пара недель как. Я — юноша, обуреваемый гормонами. И как юноше, мне надо совершить что-то эдакое, чтобы просто в зеркало смотреться потом без боли и кривой ухмылки.

— Понимаю, — хмыкнул он. Боится, да. Всё же боится. Тоже его чувствую. Но, сука такая, держится! Достойный противник, я очень сильно его зауважал. — Но только ты правильно сказал, моя смерть ничего не даст. Кроме сиюминутного облегчения.

— Да ладно! — усмехнулся я. — А вдруг? Королевам, как я понял, нужен личный цепной цербер. Делающий грязную работу. Кланы выступят единым фронтом, если я грохну ВСЕХ. Но если одного тебя — твой последователь… Кто займёт твоё место, он будет в курсе, что и с ним так может быть. И будет осторожнее. Так что может как раз это — выход?

— И даже это ничего это не решит, — покачал он головой. — Сейчас ты на коне, сейчас вы победили — тебе многое сойдёт с рук. Как ты сказал, лицензия. Завтра такой лицензии королеве, кто там будет тогда королевой, никто не даст. Просто кто-то захочет убрать тебя, и оной королеве выкатят пусть мягкий, но ультиматум о твоём отлёте в район Миранды или Тритона. Ты не думай, я боюсь умирать, и готов уговаривать тебя пощадить жизнь… Но всё же лучше будет достучаться до тебя без унижений и подхалимажа — Хуан, ты ведь Хуан? — Мой кивок. — Это ничего не даст.

Поверил. Поплыл. Углубляем эффект растерянности юнца, чтобы сеньор снова поуламывал, приводя аргументы. Они, Повелители Вселенной, это любят.

— Не понимаю, как так получилось, что власть королевы! Монарха! — с энергией начал причитать я. — Потомка той, кто стоял во главе этого глобального проекта, я имею в виду имперского проекта освоения планеты с последующей независимостью. Власть потомка человека, вставшего у истоков Независимости! Чьей семье планета и была изначально передана, для кого и предназначена… Как так могло случиться, что пра-пра-сколько там раз-правнучка ХОЗЯЙКИ Венеры потеряла всё, и ничего не может на собственной планете? В собственном наследственном уделе? Ответь мне, раз уж мы заговорили о разочарованиях.

— Нас пишут?

Пожал плечами.

— Конечно. Но на самом деле у меня фиаско. Я потерпел поражение. Не знаю, будет ли смысл выкладывать всё это в сеть, или ограничиться тихим позором. Потом решу.

Сеньор кивнул — объяснение устроило, правдивое.

— Королева всегда была фикцией, — усмехнулся он. — Или скорее функцией. Чужой функцией, обеспечивающей чужую власть. Принцессе Веласкес передали планету во владение, но только в рамках имперского проекта усиления власти отца, а затем брата. А после переворота и Независимости… Ты сам на всю страну рассказывал, как кланы первую королеву поимели, ещё даже не наши, а имперские. Пока её дочка Джинни не развязала с имперцами войну. Я смотрел твои выступления.

А вот это приятно. Нет, я его всё равно грохну, à la guerre comme à la guerre, но всё равно приятно, что тебя знают и слушают.

— Власть на Венере всегда контролировали кланы. Контролируют они её и сейчас, — продолжил он. — Им нужны мигранты — они будут ввозить мигрантов. Сольют нас? Значит сольют. Будет обидно… Для меня и моих сотрудников. Но те, кто придёт на наше место, будут делать то же самое, Хуан! И никакая королева не в состоянии что-то изменить.

— Но ведь её привели к власти, я про Аделину Первую, люди! Простые шахтёры! С оружием в руках! А значит передали механизм реальной власти. Люди с оружием — это сила. Винтовка рождает власть, говорили в древности.

— Привели, дальше что? — Насмешка во взгляде. — Хуан, как там тебя, не могу выговорить твою фамилию. Да, винтовка рождает власть. Но её она только рождает! А вот поддерживает и удерживает отнюдь не винтовка. А экономика, экономические интересы. Кому на Венере принадлежит экономика? Кланам. И для того, чтобы управлять страной без такого атавизма, как избранница народа и её представительница, кланы создали мощный бюрократический аппарат. Армию верных им чиновников. И далее уже чиновники начинают работать на усиление позиций своих патронов. Шахтёры дали королеве реальную власть? Нет, не надо её забирать СРАЗУ. Но кто мешает это делать постепенно, шаг за шагом? Вначале вроде бы логичные и закономерные ограничения здесь. Потом вот тут. Затем тут. Потом вот тут и тут — ограничения для её дочери. А там — для внучки. А ещё, чтобы чиновничья армия не могла пострадать от действий одиозного полномочного монстра, попутно принимаются такие законы, с помощью которых можно вывести свою ценную креатуру из под удара. Из под любого прямого удара, кроме, разве, измены Родине! Так работает Система, Хуан. Убьёшь меня — не изменится ровным счётом ничего. Убьёшь всех моих сотрудников, кто годится для козла отпущения — снова вы ничего не получите. Потому, что сам механизм регулирования обществом власти, сместился, и работает вот так, а