– Лук и редьку дали какие-то добрые люди, торговцы с рынка, а деньги – угадай кто? – Мальчик хитро прищурился.

Рысь улыбнулся:

– Наверное, кто-нибудь из наших добрых знакомых типа Мада Магройда.

– Староста! – с азартом воскликнул Гета. – Узнав, что я – служанка филида Ферадаха, заманил меня на свой двор, погладил по голове да выспрашивал обо всем, потом дал серебреники и велел заходить почаще подробно рассказывать о хозяине – с кем живет, что делает, чего замышляет.

– Отлично! – Юний довольно потер руки. – Теперь староста уж точно узнает много чего интересного про нашего хозяина. Кстати, ты его в селении не встречал?

– Нет… – Мальчик прислушался. – Кто-то идет… Не он ли?

И правда, в хижину вошел Ферадах и, усевшись за стол, обвел гостей хмурым подозрительным взглядом.

– Случилось что? – поднял глаза Рысь.

– Ожерелье, – филид скривил губы, – то самое, пропавшее из дома фениев. Сегодня нашли.

– И где же?

– Было зарыто на дворе недавно казненного ткача Эхайда Макгира.

С другой стороны, он мог и просто приврать, слабость простительная, поскольку общество дублинских обывателей, непроходимых олухов… вызвало бы неодолимый соблазн потравить баланду…

Джеймс Джойс. Улисс

– Ах, вот оно что! – Рысь пристально посмотрел на филида. – Говоришь, нашли ожерелье. И кто же, интересно, его отыскал?

– Кто-то из родичей ткача, ведь дом перешел к ним. Значит, Даймин Дамаргайт был прав, подозревая Эхайда!

– Подожди, подожди, – задумчиво протянул Юний. – Думаю, здесь не все так просто. Допустим, несчастный кузнец прав, и ожерелье все-таки похитил друид…

– Но ведь пропажа нашлась!

– …тогда возникает вопрос: а зачем жрецу все это надо? Похищать ожерелье, затем вновь подкладывать его во двор казненного… Кстати, а все ли рабы друида в добром здравии? Нельзя ли это узнать?

– А чего тут узнавать? – Ферадах усмехнулся. – Трех своих лучших рабов он недавно принес в жертву.

– Каким образом? – заинтересовался Рысь. – Не удивлюсь, если жрец для начала велел отрезать им языки.

Филид сверкнул глазами:

– К чему ты клонишь? К тому, что все было, как ты сказал?

– Не я, а казненный Эхайд, – вскользь заметил Юний. – А вот зачем друиду нужно было ожерелье и почему он его вернул – это пока загадка.

– Может быть, просто испугался? – предположил Гета. – Ну, сами подумайте, куда бы он дел похищенное? Сам бы носил или подарил одной из жен? Но тогда любой фений мог бы случайно увидеть ожерелье и опознать.

– Да, странно все это, – наконец согласился Ферадах. – Странно, если поверить вам, а не друиду.

– А ты предпочитаешь верить жрецу? – хохотнул Рысь. – А не его ли люди подбросили тебе в подарок клубок ядовитых змей?

Филид махнул рукой: вот уж друиду он верил меньше всего.

– Ну а раз так, тогда действуем по прежнему плану, – заключил Юний. – Времени осталось мало, всего семь дней.

В течение этих семи дней много чего необычного случилось в селении, о чем потом долго толковали жители. Началось все с одного, казалось бы, незначительного события, которое произошло в доме старосты Лугайда дней за шесть до наступления августовского праздника. День тогда выдался теплый, солнечный, и работники старосты, пользуясь погожим деньком, торопливо раскладывали на просушку не так давно скошенное сено, убранное ввиду ночного дождика на сеновал. Сено по двору раскидывали девушки-рабыни, мужчины же косили на заливных лугах траву, а совсем юные слуги пасли тучное стадо. В общем, каждому нашлось дело, впрочем, в усадьбе старосты и так не было принято бездельничать, за чем пристально следил сам хозяин – низкорослый толстяк с рыжей окладистой бородой, обширной лысиной и льстиво-слащавым взглядом.

Неспешно пройдясь до луга, староста прикрикнул на косцов – чтоб быстрее косили – и, оглянувшись, велел мальчишке-рабу позвать со двора девок – ворошить сено. Косить, как и полагается, начали с раннего утра, по росе, потому как чем росистее трава, тем легче косить.

Работники ловко орудовали косами, оставляя за собой ряды скошенной травы, которые идущие следом девки тут же принимались ворошить рукоятками граблей, чтобы солнце с ветром лучше просушили сено. Эта нелегкая работа, как правило, занимала целый день, если, конечно, не было дождика. Сам староста Лугайд неоднократно поглядывал в небо. При появлении даже самой маленькой тучки все разбросанное по лугу сено нужно было срочно сгребать в копны, а уж потом, как закончится дождь, копны снова разбивались и сено ворошилось до полной своей просушки. Вроде нехитрое дело, а все ж требовало и соответствующего отношения, и строгого хозяйского глаза. Да и работников нужно было много. Вот и вышли на луга почти все рабы и должники старосты, кроме самых малых и самых старых, да и те следили во дворе за птицей да пропалывали на огороде посадки – морковь, капусту, репу…

Туда-то, к огороду, и прибежала замарашка-девчонка, мокрая, с тиной на голове и ногами, измазанными озерной грязью.

– Вы – слуги старосты Лугайда? – строго спросила она, заглядывая поверх невысокой, сложенной из камней ограды.

– Да, – хором оторвались работницы – маленькие, лет по десяти, девочки. – Мы его рабыни. А ты кто такая?

– Прохожая, – глухо отозвалась незнакомка. – С моря идут тучи. Ваш хозяин велел вам срочно бежать на луг, помогать копнить сено!

– Сено? Тучи? – Девчонки недоуменно взглянули в девственно чистое голубое небо.

– Да, да, – кивнула незнакомка, еще больше размазав рукой по лицу грязь. – Сам друид Даймин Дамаргайт обещал к вечеру дождь.

Переглянувшись, девчонки бросились с огорода на двор:

– Тетушка Брес, тетушка Брес, бежим скорее на луг, хозяин зовет помогать!

Тут уж все – и старые, и малые – похватали в амбаре оставшиеся грабли и со всех ног понеслись к лугу.

– Ага! – проводив их глазами, грязноногая девчонка подскочила к ограде и принялась быстро расшатывать камни, отбрасывая их в сторону, до тех пор пока в ограждении не образовался широкий проход.

– Ну, вот, – отдышавшись, она посмотрела на солнце. – Пора бы уж подойти козопасу. О, кажется, вот и он.

На узкой дорожке, огибавшей по широкой дуге огород и дом старосты, звеня медными колокольчиками, показались козы, подгоняемый козопасом – сопленосым мальчишкой лет двенадцати, обожающим поиграть в бабки и вообще считавшимся среди своих ровесников известным выжигой и жилой.

Выйдя из-за поворота, козопас прошел пару десятков шагов и вдруг увидел за кустами незнакомую девчонку, на вид чуть постарше его самого, деловито перебирающую в руках лошадиные бабки. Да, бывало, что девчонки играли в эту игру куда лучше парней. Сопленосый думал недолго.