Последний имэйл – от Айви, основательницы и хозяйки Ф:Ф:Ф. Кейс не получала от нее писем с тех пор, как уехала из Нью-Йорка.

Здравствуйте, Кейс! Что-то вас давно не видно на форуме. Вы сейчас в Японии? Я по-прежнему в Сеуле, в доме с большой цифрой.

Айви как-то послала ей фотографию своего дома: серый прямоугольный небоскреб с нарисованной на фасаде огромной – высотой в десять этажей – цифрой «4». Сзади угадывались точно такие же здания, помеченные соответственно цифрами «5» и «6».

Мама Анархия обычно не балует меня письмами. Я, в общем, и не в претензии: не секрет, что я ее недолюбливаю.

Кейс и Айви несколько раз приходилось объединять усилия и растаскивать по углам сцепившихся Капюшончика и Маму Анархию, перебранка которых могла запрудить весь форум.

Чувствуя холод под сердцем, Кейс перечитывает первые строки.

Вы сейчас в Японии?

Происходит что-то жуткое и необъяснимое. Единственный, кто мог ей рассказать, – это Капюшончик, что практически невозможно, учитывая обстоятельства.

Сегодня я получила от нее очень странное письмо. Очень доброжелательное. Сначала идут выражения благодарности за Ф:Ф:Ф и все такое. А потом она спрашивает о вас – так, словно вы ее старинная подруга. И между прочим упоминает, что вы сейчас в Токио. В общем, подозрительное какое-то письмо. Вот выдержка, где говорится о вас. Если хотите, я могу послать вам полный текст.

«А как дела у КейсП? Давненько она не заходила на форум. Вы ведь помните, что я не сразу начала постить, а поначалу была просто пассивным читателем. Но посты КейсП, искрящиеся свежими идеями, показали, каким должен быть истинный энтузиаст. Особенно меня поразило ее предположение, что автор фрагментов может пользоваться финансовой поддержкой русской мафии, или какой-либо другой, столь же секретной организации. Вы помните тот пост? Надеюсь, мне удастся встретиться с ней лично, когда она вернется из Токио».

Кейс злобно смотрит на экран. Ей хочется запустить лэптоп в голову ближайшей кибердевочки. Это уже нечестно. Чем она заслужила?

Ну ладно. Допустим, Мама Анархия как-то связана с недавними событиями. Но зачем ей так бездарно раскрывать карты? Специально, чтобы напугать Кейс? Или...

Или Мама Анархия просто допустила ошибку. Типичная фрейдистская оговорка: хотела написать «Лондон», а написала «Токио». Такие вещи, по утверждению Уина, чрезвычайно тяжело контролировать, на этом многие засыпались.

Мама Анархия ей вовсе не подруга, об этом даже подумать смешно.

За все это время они в лучшем случае обменялись двумя-тремя сухими имэйлами. Всему форуму отлично известно, что Кейс дружит с Капюшончиком, а его ненависть к Маме Анархии проявляется во всем, начиная с критики за чрезмерную склонность к цитированию французских философов и кончая откровенно грубыми дразнилками, звучащими тем более абсурдно, что он понятия не имеет, как она в действительности выглядит. Понятно, что письмо к Айви – попытка что-то разнюхать, причем весьма неуклюжая. Хотя, по идее, Мама Анархия не должна знать о дружбе Кейс и Айви и уж тем более о том, что они постоянно обсуждают поведение самых активных участников форума.

Чертовщина. Кейс делает глубокий вдох.

– Он получил утку в лицо на скорости двести пятьдесят узлов.

Механически, словно неудачник, дергающий рычаг игрового автомата в надежде на лучший расклад, Кейс еще раз проверяет почту – и обнаруживает, что за это время пришло еще одно письмо.

Марго, австралийская подруга из Нью-Йорка, бывшая любовница Бигенда, которой поручено присматривать за квартирой в отсутствие Кейс.

Салют, подружка! У нас тут происходят разные странности. Сегодня я, как обычно, зашла к тебе. Твой комендант подметал крыльцо и выглядел, как ни странно, чуть ли не добродушно. Впрочем, речь не об этой аномалии. А о другой, более серьезной. На самом деле я до конца не уверена, но мне кажется, что в твоей квартире кто-то недавно побывал. Об этом говорят две вещи. Во-первых, протекал бачок в унитазе. В прошлый приход я спустила воду, но он все продолжал течь. Тогда я сняла крышку, пошебуршила эту штучку в середине, и он перестал. А сегодня гляжу – снова течет. Я даже не сразу обратила внимание. Понимаешь, все остальное в идеальном порядке, разложено по полочкам (как тебе это удается?), и только бачок опять протекает. Бр-рр, мороз по коже. Правда, сантехнику у тебя не меняли со времен Бурской войны, так что бачок, вполне возможно, сам начал течь, от старости. Ну я, естественно, начинаю все осматривать, в смысле, ничего ли не пропало; и конечно, всего не упомнишь, но у тебя так мало вещей, и они так аккуратно расставлены, и я вижу, что все вроде бы на месте. А день такой ясный, знаешь, солнечный, и свет падает прямо на письменный стол, потому что белые занавески чуть-чуть раздвинуты. И вот я стою и смотрю – стопка почты лежит рядом с компьютером. И я пытаюсь вспомнить, там ли она лежит, где я ее положила позавчера. А сегодня, кстати, почты вообще не было. Ну в общем, в солнечном свете видно, до чего все пыльно, и я думаю, надо сделать Кейс одолжение, вытереть пыль, – и тут замечаю на столе темный прямоугольник! Как раз там, где раньше лежала почта. Которая теперь лежит в стороне. Понимаешь? А на темном прямоугольнике даже чуть-чуть пыль видна, накопилась за два дня. Может, еще у кого-то есть ключи? Может, твой пьяный комендант приходил, чтобы починить унитаз? Скажи, я могу что-нибудь сделать, предпринять какие-то шаги? Когда ты возвращаешься? Я думала, ты уехала ненадолго. Как у тебя дела? Довелось ли повидать этого подонка? Нет, лучше не говори, не хочу огорчаться. Марго.

Кейс закрывает глаза и видит свою берлогу с голубыми полами, чистую квартирку на Сто одиннадцатой улице, за фиксированные 1200 долларов в месяц, безраздельно перешедшую к ней, когда сосед, с которым она снимала вскладчину, переехал в Сан-Франциско. Ее дом. Кто туда приходил? Уж точно не комендант. Разве что его подкупили.

Как же она все это ненавидит! Насколько эти знаки кажутся мелкими, едва различимыми – и в то же время насколько они серьезны! Как невидимый груз, лежащий на жизни; словно пытаешься уснуть под серебристым Дэмиеновым покрывалом, похожим на рукавицу для духовки...

И вдруг она чувствует, что смертельно устала. Время на часовом поясе «Кейс Поллард» разом перепрыгнуло на несколько часов вперед. Тело буквально дрожит от усталости, хотя это еще не значит, что удастся заснуть. Выключить «Айбук», отсоединить мобильник, проверить замки. Поискать мелатонин в ванной. Увы, он уехал в Россию. Как и следовало ожидать.

Кейс чувствует, что готова расплакаться – просто так, без причины. Странность назойливо лезет в ее мир, а она даже не знает почему.

Погасив свет, она раздевается и ложится в кровать, радуясь, что избавилась от серебристой печной рукавицы...

И практически мгновенно оказывается на Западном Бродвее, посреди пустой заснеженной улицы; вокруг тишина, глухая ночь, выхолощенный час, когда не спится одиноким людям. Кейс тоже одна: ни машин, ни прохожих, и окна в домах темные, и даже фонари не горят, но видно все равно хорошо, потому что в снегу отражается мерцание неба. На белой девственной поверхности нет ни одной помарки и даже ее собственных следов. Справа нависает темный фасад гостиницы «Сохо Гранд». Слева – бистро, где она однажды обедала с Донни. И тут впереди, на перекрестке, она замечает его. Черный плащ, то ли кожаный, то ли нет. Характерно поднятый воротник. Силуэт, знакомый по бесчисленным просмотрам ста тридцати пяти фрагментов.