– Ладно, утешитель, – фыркнула я. – Вчера япереборщила с коньяком, похмеляться не собираюсь, если ты об этом, и нянька мнене нужна. Тебе он что-нибудь пожелал сказать?

– Нет, – покачал головой мой брат. – Такоевпечатление, что он ждет чего-то.

– Чего? – насторожилась я.

– Не знаю.

– А как обстановка в городе?

– В каком смысле? – удивился Сашка.

– С возвращением Ильи что-нибудь изменилось?

– Чепуха… Что может измениться? Мы уже говорили обэтом.

– Точно. Говорили. Еще я говорила с человеком по имениЯков Васильевич, и он обещал перемены с появлением Ильи. Выходит, ты знаешьдалеко не все.

– Какой еще Яков Васильевич?

– Безногий, – охотно пояснила я. – Бывшийдруг Терина, носившего кличку Большой.

– Опять ты об этом, – поморщился Сашка.

– Об этом, – согласно кивнула я и добавила: – Егоубили.

– Кого? Безногого?

– Да. И его, и Мишу, парня, который жил с ним.

– Откуда ты знаешь? – нахмурился Сашка. –Вчера вечером ты ездила на их дачу?

– Ездила, – вздохнула я. – И нашла обоих вугольном сарае. Что такого знал человек, если его решили убить? Одинокогобезногого инвалида?

– Ты меня спрашиваешь? – хмыкнул он. – Такскажу честно: не знаю и знать не хочу. В милицию звонила?

– По поводу убийства? Нет, соседи вызвали.

– Но они с тобой беседовали?

– Менты? Нет, я уехала. Народу сбежалось… весь поселок.А я была в стельку пьяная и не хотела иметь дело с властями… хотя и протрезвелапосле того, как заглянула в сарай.

– Аська, давай-ка я тебя на курорт отправлю, пока здесьвсе не кончится. Чтоб у меня душа не болела. Третью неделю как на бочке спорохом. Человек я тебе не чужой, сделай одолжение, исчезни дней на десять. Авернешься, тебя будет ожидать приятный сюрприз. Вот увидишь… – говорил он вродебы серьезно.

– Приятный сюрприз в том смысле, что Илья скажет мне:«Я тебя люблю, дорогая»?

– А почему бы и нет?

– Ты сам-то веришь в это? – пожала плечами я.

– Мне не нравится твое настроение, – нахмурилсяон.

– Бог с ним, с настроением. Скажи лучше, что именнодолжно кончиться?

– Я не понял, – еще больше нахмурился Сашка, а язасмеялась:

– Ты сам только что сказал: «Пока здесь все некончится». Что такое должно кончиться, Саша?

– Не цепляйся к словам, – разозлился он. – Яимею в виду, пока не выяснится все с Ильей, что же еще?

– А что мешает все выяснить прямо сейчас?

– Илья не желает говорить на эту тему.

– А через десять дней пожелает?

– Слушай, что за черт в тебя вселился?

– Саша, что происходит? – посерьезнев, спросила я.

Он взглянул на меня в упор, зло поджал губы.

– Что? – повторила я свой вопрос, Сашка кривоусмехнулся.

– Я хочу, чтобы моя сестра мне верила…

– Теперь это трудно, – ответила я и выдержала еговзгляд. – Или мы поговорим, или…

– Или? – повторил он, а я пожала плечами:

– Не могу ничего обещать тебе…

– Ясно. – Он поднялся и пошел к двери. –Очень скоро тебе станет стыдно, но, чтобы угрызения совести тебя не слишкоммучили, я говорю прямо сейчас: я тебя люблю и потому прощаю. Постарайся вестисебя разумно, – заключил он и покинул квартиру.

А я вышла на лоджию посмотреть, как брат садится в машину.

– Я тоже тебя люблю, – проронила грустно себе поднос.

До обеда я бродила по квартире, пытаясь собрать обрывкисведений воедино. Кровь льется рекой, а ответа на свой вопрос, что произошлопять лет назад, я так и не получила.

После обеда я поехала в «Красный Крест» навестить Гаврилова.О его самочувствии я регулярно справлялась по телефону и знала, что дела егонеплохи, он пришел в себя и опасаться за его жизнь причин не было. Однакотеперь я так не считала.

Я поднялась на второй этаж в отделение и в коридорестолкнулась с Варварой.

– Здравствуйте, – обрадовалась мне девушка. –Вы пришли навестить Александра?

– Если можно…

– Думаю, можно. Он про вас спрашивал. Я хотелапозвонить, но он не мог вспомнить ваш номер телефона, я нашла по справочнику,но там никто не ответил.

– В справочнике телефон квартиры моего мужа, я не живутам уже пять лет. У меня своя квартира на Гоголя.

– Понятно…. Идемте. Я так рада вас видеть, если бы невы, я тогда с ума сошла бы, наверное. – Девушка бодро шагала рядом ивыглядела прямо-таки счастливой. Думаю, не встреча со мной так воодушевляла ее,значит, дела Гаврилова были явно неплохи.

В палате он лежал один. Лицо на фоне подушки необычайнобледное, даже голубоватое. Глаза прикрыты. Услышав шум, Гаврилов открыл глаза ипопытался приподнять голову. Я подошла ближе и улыбнулась:

– Привет.

Он кивнул и сделал слабую попытку улыбнуться в ответ. Япридвинула стул ближе к постели и села, Варя устроилась на подоконнике.

– Как дела, не спрашиваю, вижу, держишься молодцом.

– Ага. Варвара, – позвал он. – Сходи-капозвони Акимову, мне с ним поговорить нужно, пусть приедет.

– Пойду Асю провожать и позвоню.

– Нет, сейчас. Позже его дома не застанешь.

Надув губы, Варвара вышла. Дождавшись, когда за нею закроетсядверь, Гаврилов перевел взгляд на меня и спросил:

– Илья в городе?

– Да.

– Вы виделись?

– Да.

– И что?

– Он не пожелал говорить со мной, а тем более что-тообъяснять…

– Ясно. – Гаврилов облизнул губы, а я спросила:

– Тебя это не удивляет?

– Не удивляет. Слушай, Илье грозит опасность. Передай…я не знаю, как это объяснить, но ему опасно здесь находиться.