хочу, – хныкал Томас. – И вышвыривать людей, особенно если это дети, которые сумели пробраться внутрь. Я хочу быть канатоходцем и артистом, как ты!

Он вытянулся на мху, закинул руки за голову и смотрел на зеленые верхушки деревьев.

– У меня есть свои планы, – мечтательно и загадочно сказал он.

Диана вмиг подкатилась к нему.

– Да? – спросила она с интересом.

– Вот недавно, – сказал Томас, – когда ты с Оливером и Куртом Конрадом уходила ловить коз, я здесь тренировался один. И вдруг мимо идут Зепп и Клаудиа, спрашивают, что я тут делаю и нельзя ли им посмотреть. Я подумал, что, может, даже хорошо, когда на меня смотрят те, кто не так много умеет, как ты; ты-то всегда найдешь, к чему придраться.

– Так, и что? – спросила Диана.

– Они ужасно смеялись! – признался Томас. – Клаудиа сперва пыталась сдержаться, ведь у нее хорошее воспитание, она никого не хочет обидеть. А Зепп просто лопался от смеха. Я еще на канат не вышел, а он уже так хохотал, что ему пришлось снимать и протирать очки; он сказал, они запотели от слез.

– И что? – опять спросила Диана.

– Ну и вот, – продолжил Томас, – когда Зепп и Клаудиа отсмеялись и снова могли говорить, они в один голос сказали, что это было самое смешное, что они видели в жизни. И тут мне в голову пришла идея, что я, пожалуй, могу сделать из этого цирковой номер: «Томас, воздушный клоун».

Диана тотчас загорелась.

– Блеск! – воскликнула она. – Все, что у тебя сейчас получается невзначай, все эти шатания, срывы и падения, ты тогда будешь делать намеренно! – От радости она хлопнула Томаса по колену. – Это же здорово! Вот только Томас – это не цирковое имя.

– Нет, конечно, – подтвердил Томас. – Это был святой с таким именем.

– Надо подобрать для тебя какое-то сценическое имя, – объявила Диана. – Как ты смотришь на имя Борислав? Или какое-нибудь итальянское, они всегда хорошо звучат! – Она надолго задумалась. Потом предложила: – Шлемилиус Штрампелино, растяпа на канате!

И Томасу очень понравилось его сценическое имя.

* * *

С другого конца острова донеслось тонкое пение скрипки. Вольфганг приступил там к своим ежеутренним упражнениям. И у него тоже было свое особое место на Инсу-Пу, небольшая поляна под высокими деревьями на краю прибрежной скалы, откуда открывался свободный вид на море, а в ветреные дни шум прибоя пробивался к мальчику, играющему на скрипке. С того дня, как Зепп склеил ему скрипку, Вольфганг каждый день стоял там по нескольку часов подряд и упражнялся в этюдах, гаммах, аккордах и целых скрипичных концертах с упорством, непостижимым для остальных детей.

Именно тонкий слух Вольфганга первым уловил в это утро гудение самолета. Он в тот момент как раз опустил скрипку и подкручивал колки. И вдруг он закрыл глаза и прислушался. Да, это был звук самолета! Он мгновенно уложил скрипку в футляр и побежал со всех ног на расположенную неподалеку Лыфу. Там он нашел Зеппа и Клаудиа и сообщил им новость.

Две минуты спустя далекий гул мотора услышал и Курт Конрад, который рыбачил с лодки недалеко от берега. Он поднял голову и зоркими глазами обыскал горизонт. Но еще ничего не было видно. Небесный свод, пустой и синий, сиял над морем. Но потом Курт напряг свои охотничьи глаза, и вдали показалась черная точка, которая как будто висела в небе неподвижно. Точка становилась крупнее, гул приближался, и Курт Конрад быстро вытянул из воды рыболовную сеть и сильными гребками погнал лодку к берегу.

Скорее наверх, думал он, и сердце его колотилось от волнения, скорее в лагерь. Сказать остальным, что в пределах видимости появился самолет…

Он привязал лодку, побежал по песчаному пляжу и быстро вскарабкался по обрывистой скале наверх, словно преследуемый горный козел.

Вольфганг между тем добежал до Лыфы.

– Ну и ну, – удивился Зепп, – что это с тобой стряслось?

Запыхавшийся Вольфганг стоял перед ним и Клаудиа.

– Там самолет, я его точно слышал!..

Они некоторое время вслушивались. Потом Клаудиа вдруг кивнула и вскочила.

– Я тоже, – крикнула она. – Я тоже слышу!

– Надо поднять флаг! – закричал Зепп, потому что шум подлетающего самолета уже мог слышать весь Инсу-Пу. Они побежали к лагерю, а там уже и без них поднимали флаг – Оливер и Пауль. Оба в спешном порядке прибежали с козьего пастбища. Из виллы вынырнула Лина, примчались Диана и Томас.

– Самолет! – вопили они. – Он летит прямиком к нам!..

А с другой стороны уже подбегали Катрин и Штефан.

– Вы слышали? – кричали они, задыхаясь.

Курт Конрад явился последним. Он проделал самый долгий путь. И вот они – все одиннадцать – стояли на скалистом плато и напряженно вглядывались в небо. Над головой у них реял флаг из рубашки.

– Не надо рано радоваться! – предостерегала Лина. – Может, он пролетит мимо и ничего не увидит. А то еще и обстреляет нас…

Штефан отрицательно помотал головой.

– Нет, – сказал он, – на сей раз у меня верное чувство…

– У меня тоже! – крикнула Диана. – У меня тоже предчувствие! – И она единым махом подняла себе на плечо Бобо, прибежавшего за ней следом. – Оливер, – взмолилась она, – пожалуйста, позволь мне влезть на Бопу, она вдвое выше нашего флага. Я больше не выдержу внизу, я должна видеть, как они подлетают!

И, не дожидаясь разрешения Оливера, она уже приготовилась бежать.

– Стой, – крикнул Зепп. – Если уж полезешь на пальму, возьми тряпку, чем махать!

Лина стремительно метнулась в виллу, схватила первую попавшуюся вещь. Это оказались синие пижамные штаны с кровати Пауля.

– Считайте до ста, – велела Диана и умчалась прочь. Катрин считала. Дети выжидательно смотрели на пальму Бопу, самое высокое дерево на Инсу-Пу. На счете девяносто один там показалась голова Дианы, на ста пяти она была уже на верхушке, на ста восьми в ее поднятой руке затрепетали на ветру синие пижамные штаны Пауля.

– А как тебе этот остров? – спросил лейтенант Вистен, указывая подбородком вниз на Инсу-Пу. – Это мог быть он.

– Да, – сдавленно ответил Майкл.

У него похолодели руки и ноги. Так странно было, так пугающе-прекрасно, что теперь, после почти восьми месяцев отчаянного ожидания оставались какие-то минуты, отделяющие его от цели. И, как назло, именно теперь, в это мгновение, его впервые пронзило сомнение: а что, если они не найдут детей? Если это не тот остров? И следующий тоже не тот, и следующий за ним тоже? Если Берт Вистен пожмет плечами и развернет самолет, как тогда господин Орель развернул «Серебряную стрелу»…

– Смотри-ка, – сказал Берт рядом с ним, – что-то трепещется над деревьями.

Майкл нагнулся к стеклу кабины.

– А мы не можем немного спуститься?

Пилот отдал штурвал от себя.

– Да! –