смеху-то, если внутри не окажется никакого самолета, а только помятые лейки да сломанные клюшки для гольфа господина директора.

– Мне бы это было нисколько не смешно, – сердито буркнул Майкл.

– Имей в виду, Питер, – предостерег Берт, – если ты разозлишь Майкла, он натравит на тебя этих двух болонок! Ведь правда, Пат и Паташон?

Доги, услышав свои клички, тут же настроились на игру и шутки. Виляя хвостами и раскрыв пасти, они готовно подбежали к Берту.

– Мне очень жаль, – сказал Берт Вистен, – но под охраной псов я не могу работать. – Он вытер пот с лица. – Какое толстое железо! Будь добр, Майкл, своди собачек погулять на часок. Была бы самая большая услуга, которую ты можешь оказать нам в настоящий момент!

Майкл неохотно удалился с догами. А когда вернулся через заданный часок на площадку для гольфа, то не поверил своим глазам: перед открытым ангаром стоял освобожденный самолет, матово поблескивая под лучом карманного фонарика. Лейтенант Вистен ходил вокруг машины с восклицаниями восхищения, и то, что он при этом произносил, по глупости превосходило то, что Майкл недавно лепетал собакам.

– Ах ты, моя куколка, – говорил он, поглаживая крылья самолета. – Какой же ты хорошенький, самый породистый мальчик, какого я только видел! Если ты летаешь хотя бы вполовину так же хорошо, как выглядишь, ты меня осчастливишь! – Молитвенно сложив ладони, он замер перед пропеллером.

Питер откашлялся:

– Если ты наберешься сил на секунду прервать свои признания в любви, то я бы хотел распрощаться. Вроде бы я тут больше не нужен.

– Да, – сказал Берт, – через четверть часа я буду готов взлетать. Так что поспеши, Питер, а то мы доберемся раньше тебя!

– Надо еще звезды на крыльях нарисовать, – напомнил Майкл.

– Верно! Приступай!

Майкл сбегал к машине за краской. Пат сопровождал его, неся в зубах широкую кисть.

– Ну все, – сказал Питер, поворачиваясь, чтобы уйти.

Майкл смущенно крикнул ему вдогонку:

– Спасибо за все, господин Питер!

– Да ладно… мы еще увидимся.

И вскоре его машина укатила.

Майкл еще рисовал, когда Берт доложил о готовности к вылету. Они закрыли ворота ангара, и Берт запустил мотор.

– Теперь быстро в кабину! – приказал он Майклу. – В доме уже свет загорелся!

И правда, из далекой виллы в темноту падала желтая полоса света.

Пат и Паташон душераздирающе завыли. Они прыгали на Майкла и не давали ему подняться в самолет.

– Да я вернусь же, – утешал их он, – не плачьте, мои собачки, не плачьте!

Берт Вистен сидел за штурвалом, готовый ко взлету, и взрывался от нетерпения:

– Кончай уже! Оставь этих псов, иначе я улечу без тебя!

Майкл оторвал от себя лапы собак и взобрался на сиденье рядом с Бертом. Самолет покатился по площадке для гольфа, подпрыгивая на неровностях, и с поющим мотором взмыл ввысь. Пат и Паташон метались и лаяли. То ли это была боль разлуки, то ли в их собачьих душах брезжило подозрение, что их обманули.

– Пристегнись! – напомнил Берт. – Кстати, сейчас мы летим недалеко.

– Я знаю, – сказал Майкл. – Только до Питера. А что мы там должны сделать?

– Заправиться! Или ты думаешь, что можно лететь над океаном на том наперстке бензина, который мы влили? А теперь, пожалуйста, прекрати болтать, – сказал Берт, когда Майкл собирался ответить. – Пассажиров просят не отвлекать машиниста разговорами.

Берт наклонился вперед. Казалось, он вслушивается в звук мотора. Глаза его внимательно следили за показаниями приборов на панели. Майкл наблюдал за ним со стороны. Эти напряженные черты лица не имели ничего общего с его вчерашним лицом школьника, застигнутого врасплох.

– Мы на месте, – сказал Берт, сделал элегантную петлю и посадил машину.

К ним уже кто-то подбегал. То был Питер. Берт выбрался из кабины, и они вдвоем наполнили бензобаки. Наготове стояла даже не батарея канистр, а целый батальон. Питер, должно быть, еще с вечера позаботился о том, чтобы доставить их сюда на поле.

– Готово, – сообщил Берт. – А парашюты у тебя есть, Питер?

Майклу пришлось сойти, чтобы надеть парашют. При мысли, что ему, возможно, придется прыгать, мальчику стало немного не по себе.

– Я тебя потом проинструктирую, – сказал Берт. – Надеюсь, они нам не понадобятся, но осторожность – мать ящика с фарфором и бабушка пилотов!

– Валяйте уже, – торопил их Питер. – Я думал, вы хотели к восходу солнца быть над морем?

– Да и сейчас хотим. – Лейтенант Вистен застегнул свой летный шлем и надвинул очки на глаза. Потом попытался отбуксировать Майкла к самолету.

Но Майкл вцепился в его руку:

– Я хотел бы еще кое о чем попросить!

– Ну, что еще? – недовольно спросил Берт, снова расстегивая свой шлем, чтобы лучше слышать.

– Я постоянно думаю про моего деда, – признался Майкл. – Он говорит: «Нет ничего хуже, чем когда сам что-нибудь натворишь и при этом подставишь другого!»

Питер и Берт переглянулись. Они не поняли, что имеет в виду Майкл.

– Я имею в виду управляющего у директора Шпратта, – сказал Майкл. – Он же не знает, для чего нам нужен самолет и что мы сегодня же к вечеру его вернем. На него теперь падет подозрение, что он помог ворам, свистнул к себе Пата и Паташона или что-нибудь в этом роде. Он потеряет работу. Может, его даже арестуют…

– «Сегодня же к вечеру»? Да у тебя сильно преувеличенное чувство ответственности, сын мой! – шутливо сказал Питер.

– Мой дед говорит: «Чувство ответственности важнее, чем любовь!»

Питер откашлялся:

– Да твой дед, кажется, много наставлений тебе наговорил!

– Это верно!

– И что ты предлагаешь, как нам поступить с управляющим? – осведомился лейтенант Вистен.

– Я думал, – сказал Майкл, – я думал, мы все-таки взломщики-джентльмены, не так ли?

– Ага, – осклабился Питер, – совершаем преступление в благородных целях!

– Вот именно, – Майкл обрадованно кивнул. Так лаконично и красиво сам он не смог бы выразиться. – Преступники-джентльмены всегда оставляют записку печатными буквами или потом звонят по телефону…

– Я считаю, твое предложение годится, – сказал Берт Вистен. – Питер, ты не хочешь успокоить управляющего и сказать ему, что он получит самолет назад сегодня вечером и поэтому не должен поднимать тревогу и что-нибудь предпринимать? Ты, наконец, идешь, Майкл?

Майкл угнездился на пассажирском сиденье.

– Застегни шлем, надень очки, – скомандовал ему Питер, – наверху холодно.

– Внимание, – крикнул Берт Вистен. – Питер, от винта!

И самолет стремительно ввинтился в темное небо.

Ночь постепенно светлела.

Майклу было хорошо. Никто не говорил ни слова. Один раз они попали в воздушную яму и просели, будто в лифте на пару этажей. Но тут же снова выровнялись вверх.

Солнцу приходилось пробиваться сквозь серый утренний туман. И еще до его восхода они пересекли береговую линию; облака, подсвеченные розовым и голубым, хранили их от взглядов