– Патти, нам известно, что его машина вернулась в Албанию; мы знаем, что в ней тело было привезено в лес, и мы изъяли много обуви и одежды у банды, чтобы ты их изучила.

– Отлично, Дуги. Я начну сравнивать обувь с образцами из леса, как только смогу.

– Да, и еще я хочу, чтобы ты взглянула и на машину.

– Не глупи, Дуги. Она проехала через всю Европу, и водитель, должно быть, постоянно из нее выходил по дороге.

– Ну, мы хотим попробовать.

Их надежды казались мне неоправданными. Я множество раз демонстрировала возможности палинологических доказательств, но это уже явный перебор. У меня не было сил спорить, и вскоре после этого вместе со старшим криминалистом Питером Лэмбом мы прилетели в миланский аэропорт Мальпенса, где пересели на рейс до Тираны, столицы Албании.

Нас встретил британский полицейский, который состоял в следственной группе и уже провел там какое-то время: он успел освоиться и привыкнуть к комфортной жизни в гостинице. За ужином, когда все собрались, царила добродушная и веселая атмосфера, однако мы с Питером сильно устали, так что разошлись по номерам пораньше.

Состоявшаяся на следующий день встреча с албанскими полицейскими, которые «были в нашем распоряжении», изрядно нас отрезвила. Все эти мужчины казались просто огромными, и никто не говорил по-английски, за исключением назначенного переводчика, который сразу же мне не понравился. Он выглядел ненадежным, и вскоре мы поняли, что он мог при переводе исказить правду на свое усмотрение. Поначалу на меня и вовсе не обращали внимания, пока Дуги не представил меня как человека, ответственного за криминалистическое обеспечение расследования. Я никогда не забуду выражения их лиц: они выглядели ошарашенными, явно не ожидая, что эта крошечная женщина способна руководить чем-либо, не говоря уже об оперативной работе.

Питеру предстояло исследовать машину в поисках текстильных волокон, крови, ДНК или других следовых улик, которые могли бы совпасть с образцами, взятыми с одежды членов банды и, разумеется, жертвы. Мне же были нужны образцы почвы, чтобы исключить сходство мест, которые часто посещала банда, с тем лесом в Хартфордшире. Обыски были начаты с лондонского дома главного подозреваемого, а затем проведены по адресам его приближенных. Полицейские обнаружили раскиданную повсюду – в спальнях, гостиных и даже в сараях – обувь и одежду. Где-то ботинок, где куртка – так что они просто взяли все, что посчитали важным. Анализ в подобных ситуациях усложняется тем, что сообщники часто делятся друг с другом одеждой и обувью. Установить владельца вещей можно с помощью ДНК-экспертизы: она дает хороший результат для образцов, взятых изнутри обуви, и можно даже определить смешанный ДНК-профиль, чтобы установить личности всех, кто ее носил. В случае, если следовые улики на этом предмете будут соответствовать обнаруженным на месте захоронения, можно продолжить работу. С местами проживания членов банды все было не менее сложно, чем с одеждой и обувью. Кто, где и когда обитал? Нелегальные иммигранты-преступники вечно заставляют попотеть: они ловко умеют заметать следы. Мы могли бы потратить много времени, изучая огромное количество вещей, так что полиция решила применить принцип бритвы Оккама и сосредоточиться на машине.

Я никогда не забуду, как заходила на территорию того албанского полицейского участка. Там же была расположена и тюрьма. Зрелище напоминало сцену из какого-нибудь фильма ужасов про Дракулу: передо мной оказались огромные ворота с большими шипами, за которыми располагался просторный двор с наваленными вдоль одной стороны кучами мусора. Вдоль стены со стороны ворот стояли припаркованные в самодельных гаражах автомобили. Интересовавшая нас красная машина была на месте. Прежде, чем приступить к работе, мы должны были проявить вежливость и соблюсти все условности. Меня проводили в участок рядом с обветшалыми гаражами. Внутри было полно огромных мужчин, и каждый из них наклонялся, чтобы со мной поздороваться, демонстрируя свои зубы, белые вперемешку с золотыми. Ото всех исходил резкий чесночный запах. Мужчины определенно выглядели чужеземцами – все темные и с обильной щетиной, однако вели себя чрезвычайно любезно. Они настояли на том, чтобы показать мне свою гордость – собственную систему опознания по отпечаткам пальцев. Албанские полицейские позаимствовали ее у русских, и даже некоторые британские полицейские признавали ее более совершенной, чем наша. Мне сложно судить, однако было забавно, когда они брали у меня отпечатки пальцев, чтобы продемонстрировать всю процедуру.

Мои блеклые отпечатки их сильно удивили: их почти не было видно. Через переводчика они мне сказали, что я, судя по всему, много хлопочу по дому, из-за чего отпечатки стерлись. Полагаю, мое пристрастие к уборке и отбеливателям имело прямое отношение к исчезновению гребней и бороздок, отличающих одного человека от другого. Хотя проверяли далеко не все население Земли, два полностью идентичных набора отпечатков пальцев никому не попадались, и даже у однояйцевых близнецов они отличаются. Гены, судя по всему, играют определенную роль, однако формирование отпечатков пальцев больше связано с базальным слоем клеток в коже эмбриона, расположенном между дермой и эпидермисом, в котором в процессе роста образуются складки. То, чем заняты пальцы в жизни, а также многочисленные крошечные шрамы, остающиеся на коже, также вносит свой вклад в уникальность каждого отпечатка.

Албанским полицейским редко когда попадаются европейцы, и им очень хотелось показать нам примеры своей работы. Пока мы шли через двор к главному зданию, я подняла голову и посмотрела на окна с решетками, за которыми увидела лица заключенных, тянущих наружу руки. Мне показалось странным, что многие из них смотрели вниз на двор, словно в ожидании чего-то. Зазвенел колокол, ворота открылись, и внутрь хлынула толпа женщин в тусклой одежде; среди них было и несколько мужчин. Все несли с собой накрытые тканью корзины. В спешке пройдя через двор, они скрылись в здании.

– Что происходит? – спросила я у переводчика.

– Время кормежки.

– Что?

– Родственники принесли им еду.

– А если у заключенного никого нет?

Он лишь пожал плечами и направился к главному входу в здание. Насколько же сильно отличается отношение к заключенным у них и у нас.

Нас с гордым видом провели в большое помещение без окон, заставленное длинными столами. Я никогда в жизни не видела столько оружия в одном месте. Оно выглядело угрожающе и пугающе: его изъяли у преступников, и от близости к этому источнику смерти было не по себе. Я вежливо слушала, как высокий худощавый мужчина, сильно сутулясь, подробно рассказывал про каждое оружие, сообщая технические характеристики, которые практически влетали в одно ухо и вылетали из другого. Я улыбалась и постоянно кивала, чуть ли не машинально, и из вежливости иногда задавала вопрос через переводчика. Единственным оружием со знакомым названием оказался автомат Калашникова, которых у них была тьма. Я вздрогнула, представив, как их используют в деле – наверняка на их счету не одна жертва. Они также напомнили мне одну дурацкую шутку, которую я где-то слышала: «Английский язык как автомат Калашникова. С ним можно попасть куда угодно». Полагаю, в известной мере так и есть.