После ужина первого января, нарушив данное себе обещание больше не пить вино, я устроилась с бокалом перед телевизором со своим котом Мики на коленях, планируя провести вечер за просмотром телепередач. Тогда-то в коридоре и зазвонил телефон.

– Привет, Патти, с Новым годом! У нас для тебя тут работка, не могла бы ты завтра к шести утра приехать в главное управление?

Это был Дуги Бэйн, старший криминалист полиции Хартфордшира.

– Можешь связаться с экспертами и собрать команду? Я буду ждать вас завтра к шести утра – в лесу найден скелет.

Все та же история: собака на прогулке обнаружила жертву убийства. (Такое часто случается с хозяевами, которым в любой день приходится вставать спозаранку). Подобрать нужных людей для этой работы было несложно, и, к счастью, все они оказались свободны.

На следующее утро на трассе М25 почти не было машин, и я за час добралась до главного управления полиции в Уэлвин-Гарден-Сити.

Старясь выглядеть свежей и воодушевленной, хотя я и не выспалась, выслушала в ходе короткого брифинга подробности дела, и в сопровождении полиции мы отправились на место обнаружения тела.

– Я организовал все так, как ты меня учила, Пат. Ты идешь первой, потом энтомолог и археологи. Остальные криминалисты и судмедэксперт могут выполнить свою работу уже после вас.

Это была идеальная стратегия, чтобы собрать максимальное количество уликовых материалов растений, почвы, животных, грибов, потревоженной растительности и отпечатков ног. Я могла проследить за тем, чтобы сохранить все виды потенциальных доказательств, после чего каждый специалист смог бы получить максимум возможной информации. Мы отправились в путь, пробираясь через выстилающую лесной покров пожухлую листву, после чего спустились по крутому берегу. В низине протекал ручей, в одном месте разделявшийся на два ручейка, которые огибали небольшой островок земли и снова сливались в единый поток. Невероятно аккуратная могила по центру островка была весьма приметной, и те из нас, кто привык работать с захороненными останками, сразу поняли, что преступник тщательно подобрал место, чтобы потом легко найти его. Чтобы пометить могилу, убийцы могут положить сверху бревно, закопать жертву рядом с каким-то примечательным ориентиром на местности. В данном случае ориентиром служил маленький островок посреди ручья.

Я отделилась от группы и пересекла ручей, чтобы добраться до могилы. До сих пор отчетливо помню открывшуюся мне картину. Лишенная плоти ступня выглядывала из похожего на грязевую ванну месива, а скалящийся череп таращился своими пустыми глазницами на грязную лужу на месте живота. Личинки и другие животные-падальщики на славу потрудились, дочиста обглодав кости, и я в одиночку осматривала этого несчастного и то, что его окружало, в то время как все остальные стояли на берегу ручья, топтались на месте, чтобы согреться, курили, смеялись и ели шоколад.

Криминалисты из полиции и судебные эксперты всегда считали свою работу на месте преступления первостепенной, однако я объяснила им, что можно потерять, если не изменить существующие протоколы. В конце концов, не было необходимости в судмедэксперте, чтобы подтвердить смерть владельца обглоданного птицами и крысами черепа. По закону судебный эксперт, может, и должен официально констатировать смерть, однако ему определенно не было надобности посещать место захоронения первым – тем самым он мог нарушить естественную среду, из которой можно получить важнейшие сведения.

Тем холодным утром я надела слишком много слоев одежды, а поверх нее был еще и защитный костюм, так что двигаться было сложно. Из носа и глаз из-за ледяного воздуха без конца текло, пальцы в защитных перчатках задубели, а носовые платки было не достать. Работать так не очень удобно.

Для начала все хотели узнать, как долго пролежал там труп. Растительность в таких случаях зачастую дает первую подсказку. Выкапывая могилу, убийца повредил растущий по всему островку орляк, и было важно тщательно его изучить. На небольшом расстоянии от могилы я раскопала почву вокруг срезанного орляка, пока не добралась до подземных стеблей. Хотя они и были перебиты, на них остались почки, из которых в сезон должны вырасти новые листья. Да, почки там нашлись, и по сравнению с другими на стебле они были набухшими и удлиненными.

Кроме того, в почве имелись крошечные фрагменты зеленой листвы. Молекулы хлорофилла удивительны. Они долго не разрушаются, когда листья преждевременно срывают с живого растения, и проходит много времени, прежде чем они начинают разлагаться. Свежие листья могут оставаться зелеными в почве месяцами, когда само родительское растение уже давно пожухло и погибло. Так было и здесь. Набухшие почки на нижней части стебля и фрагменты зеленой листвы в почве дали мне понять, что повреждения были нанесены летом – уж точно до начала осени, когда орляк начинает желтеть.

С трудом встав с колен, я крикнула ожидавшей толпе: «Уверена, что его закопали в конце лета». Они оживились. Время совершения преступления играет важнейшую роль в расследовании, потому что позволяет проверить алиби подозреваемых.

Следующим моим шагом было взять сравнительные образцы вокруг могилы, непосредственно из нее, а также вдоль всех возможных путей отступления преступника. Если немного повезет, затем я смогу сравнить профили этих участков с теми, что будут получены с обуви, транспортных средств и инструментов, изъятых у подозреваемых. С учетом того, что один орляк за сезон может произвести тридцать миллионов спор, я ожидала, что это растение будет обильно представлено во взятых образцах.

Приготовившись брать образцы из могилы, я надела маску, поскольку не хотела чихнуть, кашлянуть или даже просто дышать на труп, рискуя загрязнить его своей ДНК, а также чтобы волосы с моей головы не попали в могилу. Криминалисты облачаются с ног до головы в защитные костюмы не только для того, чтобы уберечь место преступления от загрязнения – они также защищают самих себя от контакта с патогенами в трупах. В своем костюме я была словно в коконе, отрезанная от внешнего мира. Взяв образцы с поверхности почвы, я поместила их в отдельные полиэтиленовые пакетики, составила список всех замеченных видов растений, сделала фотографии всего, что посчитала нужным, и позаботилась о том, чтобы все образцы были правильно промаркированы и зарегистрированы. Казалось, на это ушла целая вечность, потому что замерзшие пальцы, облаченные в винил, почти не слушались.

– Ладно, парни, идите сюда, – крикнула я Питеру Мерфи и Люку Барберу. Питер, как и я, был ландшафтным археологом, но работал в университете Восточной Англии, а Люк приехал из археологического подразделения в Суссексе, которым заведовал Университетский колледж Лондона. Вместе мы присели на корточки, коллеги быстро убрали большую часть лежащего сверху материала, и для всех нас стало большим сюрпризом то, что мы увидели под ним.

Как только они соскребли с поверхности грязное месиво, обнажив более плотную почву, я ахнула от неожиданности.

– Я ошиблась – эту могилу выкопали не летом!

От удивления у меня вытянулось лицо – я поняла, что могилу засыпали осенью или даже зимой. На это указывала наполнявшая яму коричневая листва, которой не так давно была усеяна земля. Противоположный берег ручьях был устелен такими же пожухлыми листьями, которые сейчас бесцельно пинали остальные члены нашей группы. Летняя почва могла содержать фрагменты зеленой листвы и растительного мусора, однако в ней явно не могло быть столько коричневых, увядших листьев. Так была ли могила засыпана этой или прошлой зимой? Судя по виду жертвы, она провела в земле очень долгое время. Листва запросто могла сохраниться в течение года, однако это никак не вязалось с обнаруженными стеблями орляка. Я нагнулась и продолжила внимательно вглядываться, пока мои коллеги быстрыми, отточенными движениями расчищали могилу.